Диалоги с Евгением Евтушенко

Кашку слопал —
     чашку об пол,
помянул отца и мать,
Вышел в круг,
     в ладоши хлопнул
И пошел-пошел плясать.

Это завалиночная, так сказать, поэзия. 1947 год. Или:

Эту пляску в платках и монистах,
приподняв слегка от земли,
взяли под руки гармонисты
и как девушку повели.

А эта строфа была написана в 1948-м. Или я ловился на такие вещи:

Заря. Лимоны и лиманы.
Порт просыпается опять.

Меня, кстати, спросили: «Ну, как так… Откуда вы могли Гумилева тогда знать?» Я знал его прекрасно! Я любил Гумилева.

Когда-нибудь по-гумилевски
Сын поплывет в простор морской…

Или вот я что принес тогда Тарасову. Это уже 1949 год. Вот что ему понравилось:

Шел летний дождь, а струи пели.
Они плясали по панели
и, как стеклярусные нити,
свивались в розовом зените.

А гром гремел над головой,

как будто падали арбузы,
и капли звонкие, как бусы,
дождь рассыпал по мостовой.

Из перезвонов струй и гула,

дождь за веселье полюбив,
ты из дождя ко мне шагнула
вся – будто в звездах голубых!

Такой вошла ты в сердце прямо

с дождем в шумящих волосах,
с бровями, сшитыми упрямо,
и с небом августа в глазах.

Когда я прочел это Тарасову, он сказал: «Вы поэт! Вы будете поэтом». И сказал – у меня было «с бровями, слитыми упрямо» – сказал, что лучше «сшитыми». Я сразу: «Как хорошо! Можно?» – и тут же поставил, вот и осталась тарасовская строчка. У меня уже были какие-то вещи, которые…

волков:…выделялись очень на общем фоне. Ведь это были самые серые годы советской культуры.

Евтушенко: Тарасов напечатал меня 2 июня 1949 года в газете «Советский спорт».

Волков: На тему?

Евтушенко: «Два спорта», конечно, «Два спорта». Их и наш спорт. Я помню это стихотворение наизусть. Тут гордиться нечем, но все-таки первое напечатанное стихотворение…

Под грохот трещоток дробный,
В залах, где воздух спёрт,
Ломаются руки и ребра —
И это у них спорт!

Здоровье допингом вынувши,

Спортсменам приходится там
Тело свое до финиша
Тащить в угоду дельцам.

А рифмочки-то какие! «Вынувши – финиша» или «спёрт – спорт»!

И конечно, почему бы не разоблачить Америку, которая мне никогда и не снилась.

Волков: Тут вы следовали модели Маяковского.

Евтушенко: А дальше шло:

А наш спорт вошел в будни,
Любят его везде.
Спорт – это верный спутник,
Лучший помощник в труде.

С ветром спор,

Бой с холодом —
Это наш спорт,
наша молодость!

Крепки мышцы – мысли свежи,

Легко дышится,
Хорошо жить!

Волков: А это уже Кирсанов.

Евтушенко: Кирсанов чистый. Это и было мое первое опубликованное стихотворение.

Сухое мокрое вино

Волков: А какова была ваша реакция на это первое напечатанное стихотворение?

Евтушенко: Я в восторге был, что вы! Я купил штук пятьдесят экземпляров – сколько было в киоске – и раздавал всем на улице.

Я же первый раз видел напечатанными свои стихи! Причем я соревновался с Семеном Кирсановым, потому что прочел, что он как-то напечатал свои стихи в один день в четырех газетах. Это были «датские стихи» – к датам так называемым. А я к какой-то дате написал пять стихов. И напечатал их в один и тот же день! Я так был горд тогда, что я его переплюнул! Я просто играл с рифмами, я развивал…

волков:…поэтическую мускулатуру.

Евтушенко: А когда я пришел к Семен Исаакычу, он мне сказал: «Книжка твоя, – это были мои „Разведчики грядущего“, – плохая, но ты способный, у тебя есть что-то, и ты держись за это. Но, Женя, поэзия – это не просто мчащийся по замкнутому кругу мотоциклет или карусель. Поэзия, – он правильно мне сказал, – это скорая помощь».

Волков: Да, хорошие слова. Но, возвращаясь к вашей первой публикации, – как на нее отреагировали мама, знакомые пацаны? Ведь вы же были пацаном, которого вдруг напечатала такая популярная газета, как «Советский спорт»!