Диалоги у картин

всё и торжественно, и мило

в полётах кисточки твоей!

Всё – беспредел воображенья

и всё – отточенность луча,

как рецептура из мгновенья

улыбки доброго врача…

075 Вернисажное

– Как это мило! Персонально!

Теней и света торжество!

Я здесь смотрюсь феноменально,

хоть очевидное родство

мне несказанною бедою!

Зачем художник в этот раз

не ограничился одною

и написал так много нас?!

***

Сезам гармоний и желанья,

надежд художника приют,

где полушёпота дыханьем

ему заслуги воздают,

а он терзается, хоть плачь,

судьбою проданных удач.

076 Шестая чувственность

То ли снег нам выпал в осень

и холстами забелел,

то ли ангел крылья сбросил,

то ли демон их надел

или хрупкое созданье

приютилось у стекла

и молит о пониманье,

как о крошечке тепла.

И стоим посередине

приспособленных бежать –

всё устроено в картине

для стремления понять,

словно чувственность шестую

устремлённости людей

в неустроенность чужую

пред усталостью своей.

077 Автомобильное

Когда последний выржавеет гвоздь,

я буду горд, и под кило промилле,

что у Peto мне видеть довелось

последние Земли автомобили!

Их акварельных линий совершенство

невероятно в крашеной воде,

где точность соответствует вражде

синонимов пейзажного блаженства!

Пусть человек давно и навсегда

колёсного движения заложник,

но, лишь восторг пленяет города,

когда их пишет подлинный художник!

078 Пряничное

Чудо экономики,

сказок словари,

пряничные домики

крохотны внутри.

И, на самом деле,

там, у шалунов,

детские отели

для хороших снов,

мельница с водою

кубики, букварь,

барабан с трубою,

маленький рояль,

куклы и машины,

пара хомячков,

джинны из кувшина,

феи из цветов –

попросить… треножник

с красками на дне,

чтобы, как художник,

рисовать в окне.

079 Случайная зима

Я так люблю, когда светло

от снега, неба или окон,

когда тропинки вьётся локон,

когда машины занесло

для приглашения к прогулке,

и, расступились чуть дома,

где побелила переулки

ещё случайная зима…

080 Чужие города

Нам случай рушит гороскопы…

вдруг, кисть, знакомая, скользит

пределам маленькой Европы,

где взору всё благоволит

до лёгкой зависти порой

сердцам, которым мил покой

и, в большей степени, согласье,

с химерой купленного счастья

за счёт соседнего окна

или негодного сукна…

Зачем разорван мир на части

не уникальностью культур,

а жаждой выгодных халтур,

что нам превыше лютой страсти

и обречённости всегда

мечтать чужие города.

081 Ракурс

Листва сдавалась власти ветра

и день отмеривал разбег,

на разделительной проспекта

стоял спешащий человек,

но все водители рукою

его приветствовали там:

он рисовал наш мир водою

с палитрой сердца пополам.

082 Отрадное

Где и паркуются – как надо,

и, в час сиесты, ни души,

там и художнику отрадой

стирать свои карандаши

и вековечить «на коленке»,

как мировой калейдоскоп,

неповторимые оттенки

новоувиденных Европ.

083 Испанское лето

Здесь царство маврского канона

как, гор Скалистых вдалеке,

преодоление Каньона

по огнедышащей реке,

где Солнце лист в минуту, гложет,

и кисть, безжалостно суха,

лишь поцарапать краску может,

как камень дедова соха.

084 Номинация «Ночь»

Он пишет Сны прикосновений

людского Космоса и Тьмы,

ажурный тёплый лёд строений

над властью белою зимы

и … нас, в начале у Миров,

где душам не хватает слов,

пока художника рука

не соберёт на лист века.

085 Полуминуты тишины

Пусть не белы у них пюпитры,

где гимны сложены векам…

Опустошённые палитры

как души, вверенные нам,

чтобы за поиском ответа,

где, впору, заповедь забыть,

мы понимали – стоит жить,

пока глаза внимают свету

и не назначено цены

полуминутам тишины.

086 Улица на Арарат

Игрою розового света

кисть акварельная текла,

одушевляя силуэты

высот из камня и стекла.

И, вот уже, теплеют дали,

отцовский вспомнив виноград,

и ночь в тюльпановом бокале

долиной грезит «Арарат»

и, будто, в зелени Раздана

базальта алого врата

от Эребуни к Еревану

Эчмиадзинова креста.

087 Тревожная вода

Мне акварельная руда

от земснаряда –

твоя тревожная вода

и слепок взгляда,

что мир устроен вопреки

периферии,

где вечно гаснут маяки

Александрии

и бьются в твердь кариатид

слова Завета,

как голубь Ноевый летит

за искрой Цвета.

088 «Absolut Rent Branvin»

Уже верит душа в безнадёжность разлуки,

от «поганых болот» эти «тени встают»

Посходили с ума, как от холода, руки –

«Абсолют» парадокса и конца «Абсолют».

«Чистота» из Европ, упоения бренды,

Араратовый миф, уходящий ковчег,

по янтарной лозе терриконы аренды

там, где небо своё потерял человек,

обретая взамен независимость воли

и нахлынувших рифм гениальный глагол,

и свободу дожить до… строки в протоколе,

что последней записки никто не нашёл.

089 Чистое искусство

Мы все – Земли аборигены,

но, как весенняя капель,

смеётся прозой гигиены

его ночная акварель,

и, чище не было картины

над тьмою луж и гаражей

с равненьем белой парусины

на вантах звёздных этажей.

090 Девушки и цветы

Войны ли, блага ли веками,

законов минуя людских,

цветы взлетают над ветвями

венцом сокровищ городских,

где пары звонких каблучков

весны пронизывают нежность