Диалогика текста как бесконечномерное смысловое пространство

С точки зрения Г. Морсон и К. Эмерсон подход Тодорова ведет к значительному искажению идей Бахтина. Потому что Тодоров настаивает на глубинной структуре в бахтинской мысли, и он разочарован, когда ему не удается обнаружить ее. По ироническому замечанию Морсон и Эмерсон, когда Бахтин не подходит под его модель, то виноват в этом сам Бахтин. Во введении Тодоров обещает представить бахтинскую мысль как когерентную, упорядоченную и общую систему (ibid. : XII). Но Бахтин не интересовался "системой" в тодоровском смысле.

Авторы считают, что версии Тодорова фактически придерживаются К. Кларк и М. Холквист, которые полагают, что взятые вместе работы Бахтина представляют различные попытки написать одну и ту же книгу (Clark et al 1984: 63).

С нашей точки зрения Тодоров и его приверженцы стремятся монологизировать бахтинские развивающиеся идеи и мысли, завершить и "заморозить" их. Авторы тонко замечают, что нелегко реконструировать "лабиринт" сцеплений бахтинских идей: "Bakhtin did not make it easy for anyone to reconstruct the "labyrinth" of linkages among his own ideas" (3).

Хотя мысль Бахтина претерпела подлинное развитие и удивительное изменение, пишут авторы, можно обнаружить определенные проблемы, которые повторяются с варьирующей, но выразительной интенсивностью через всю его жизнь. Бахтин развил три глобальные концепции: прозаика (prosaics), незавершенность (unfinalizability, open-endedness) и диалог (the dynamics of the creative process) (10)

Бахтин использовал термины "незавершенность" и "диалог" постоянно, а третий термин "прозаика" (неологизм авторов) употребляется для обозначения концепции, которая пронизывает бахтинскую работу. Прозаика включает две родственные, но различные концепции. Во-первых, как противопоставление "поэтике", прозаика во втором смысле - более широкое понятие, чем теория литературы: это форма мышления, которая предполагает важность "повседневного", "ординарного", "прозаичного": Bakhtin used the terms unfinalizability and dialogue constantly; prosaics, however, is our own neologism. We have coined the term to cover a concept that permeates Bakhtin's work. Prosaics encompasses two related but distant concepts. First, as opposed to "poetics", prosaics designates a theory of literature... Prosaics in the second sense is far broader than theory of literature: it is a form of thinking that presumes the importance of the everyday, the ordinary, the prosaic" (15).

Авторы отмечают, что Бахтин выдвигает термин "незавершенность" как всецелевой носитель его убеждений, что мир не только беспорядочное, но также и открытое место. Он обозначает комплекс ценностей, центральных для его мышления: инновации, удивление, подлинно новое, открытость, потенциальность, свободу и креативность - термины, которые он также часто использует: "Bakhtin advances this term as an all-purpose carrier of his conviction that the world is not only a messy place, but is also an open place. It designates a complex of values central to his thinking: innovation, 'surprisingness', the genuinely new, openness, potentiality, freedom, and creativity - terms that he also uses frequently" (36).

Авторы приходят к выводу, что Бахтин использует термин "диалог" в таком количестве контекстов и в таких разнообразных смыслах, что он часто, кажется, лишен ясного определения. В работе авторам хотелось бы обсуждать его в самом широком смысле, как "модель мира". Диалог для Бахтина - особый тип взаимодействия. К сожалению, он часто воспринимается как синоним для взаимодействия или вербального взаимодействия в общем виде, и вследствие этого, это понятие упрощено. Бахтин употребляет термин в том смысле, что диалог не может приравниваться к аргументу, или считаться эквивалентом "композиционно выраженного диалога". Он, пишут авторы, также предупреждает нас против смешения диалога с логическим опровержением: "He uses the term "dialogue" in so many contexts and in such diverse senses that it often seems devoid of clear definition, ... at present we would like to discuss it in its broadest sense, as "a model of the world"... . Dialogue for Bakhtin is a special sort of interaction. Unfortunately, it has often been taken as a synonym for interaction or verbal interaction in general and is thereby trivialized... . As Bakhtin used the term, dialogue cannot be equated with argument nor is it equivalent to "compositionally expressed dialogue". Bakhtin also cautions us against confusing dialogue with logical contradiction" (49).