Диана была такой!

Да, Диана обвинила принца в холодности в момент его предложения.

Ну, не знаю, как у милых дам, но если бы меня на месте принца обвинили бы в бесчувственности именно в этом моменте, я бы задумался о психической адекватности обвинителя, ей-богу.

Ложь Дианы настолько нелепа, что порой спрашиваешь себя: она сама помнит о том, о чем врала раньше? Диану столько раз ловили на лжи в ее воспоминаниях, что этому уже устали удивляться.

Так и здесь, с этой встречей в оранжерее, с предложением. Ну, согласитесь, что принц Чарльз выглядит здесь совершенно нормальным, ведет себя соответственно. Ну, не на ночь же он проститутку приглашает, чтобы она хихикала в ответ и пыталась шутить.

Диана обиделась на черствость принца – так она потом рассказывала, естественно, когда они разошлись. Но ведь врала, ой как врала.

Диана была вне себя от счастья. И это подтверждают факты.

Встреча с принцем была короткой. Диана после стремглав летит на свою квартиру к подружкам и кричит с порога: принц сделал ей предложение. И она ответила согласием (не дура же она отказывать). Она цветет, она излучает радость каждым движением и всеми фибрами души (или что там у нее было).

Новость распространяется по Лондону со скоростью сегодняшней мобильной связи.

Был один человек, близкий Диане, который был не очень рад этой новости.

Не угадаете, кто это?

Подумайте. Нет, не бабушка Рут Фермой. Про эту мы знаем.

Правильно – это мать Дианы, Френсис. Теперь она вышла замуж и стала Френсис Шэнд Кидд. Мать смотрела на дочь – и вспоминала себя, такую молодую, которая поставила перед собой цель непременно овладеть сердцем виконта Спенсера. И чем закончилась ее семейная жизнь? А разве Диана мало похожа на мать в ее годы? Разве принц Чарльз не так же старше Дианы, как некогда виконт Джонни был старше Френсис Фермой? Пусть в начале встреч Чарльза и Дианы Френсис и была безумно рада, пусть возможная свадьба ее дочери с принцем и проливалась ей бальзамом на душу. Но вот теперь, когда вдруг за всеми этими мечтами наступило время реального предложения, когда предложение было сделано и стало историческим фактом, Френсис вспомнила себя и свою жизнь. И взглянула на Диану не как на свою дочь, которой желала счастья, а как на саму себя.

Этот разговор матери с Дианой также стал известен широкой публике, но на нем как-то особо не акцентировали внимание, а если и приводили в пример, то только как подтверждение того, что де Диана любила принца. Но лично я здесь увидел такое, что пришлось немало еще поискать похожих откровений, сравнить, отвергать шелуху надуманности. Вывод, который напрашивается, ошеломил меня. В этом разговоре с матерью Диана вдруг предстала… Впрочем, по порядку.

Итак, мать (да-да, та самая, «никогда не прощенная») встречается с Дианой и предупреждает ласково: детка, ты бы осторожнее, что ли. Куда ты так спешишь? Ты понимаешь, что королевский дом – это место работы? Ты понимаешь, что жизнь королевы – это не балы и роскошь, а ответственность и еще триста раз ответственность? Ты понимаешь, что быть женой короля – это тяжелейшая ноша?

В ответ Диана радостно смеется: она все понимает. Она все-все понимает. Она называет Френсис мамочкой, она нежно успокаивает ее и утверждает: она очень-очень любит принца Чарльза.

И тут мать, женщина, которая похлебала уже аристократической похлебки, задает ей вопрос, который и стал для меня одним из самых диагностических, если можно так сказать, вопросов для Дианы. Мать спросила Диану: а в кого она влюблена – в Чарльза самого как человека или в принца Чарльза?

Знаете, что ответила Диана?

Она спросила: а какая разница?

Не знаю, как для вас, уважаемые читатели, но для меня в этом ответном вопросе Дианы вся ее поверхностность. Для меня здесь – ужасающая пустота внутреннего мира, неумение отличить образ от живого человека, мечту от реальности. Здесь – полное подтверждение слов внука Черчилля о том, что Диана – «легковесна», то есть пустышка.

Вранье Дианы по поводу именно этого времени, ее реакции на предложение стать женой настолько многообразны, что она, в конце концов, запуталась сама.

Меня во всем этом непрестанно интересовал один вопрос: понимала ли Диана, что значит быть королевой? Хотела ли она просто за принца замуж или мечтала быть монаршей особой? Я уже писал выше, что мечты Дианы не могли идти дальше страниц ее любимых романов. Но все же… Помните, как она счастливо восклицала о том, что ей нравится такая жизнь? Ведь наверняка же она поняла, что станет именно королевой при максимально выгодном для нее раскладе действий. Так неужели она в мечтах не примерила корону?

Примерила, это явно. Но возникает вопрос: а какой она видела себя в этой короне? Кем она себя видела?

В одном месте своих воспоминаний Диана рассказывала о том, что для нее-де вовсе не важным был титул королевы. Мол, потом она о нем задумалась, после уже.

И как вам это? Принц ее спрашивал: понимает ли она, что станет королевой? Мать ее спрашивала об этом же, бабушка спрашивала. И все прямо говорили, а она – «не задумывалась». Может такое быть? Или она врала?

Врала.