Диана де Пуатье

Единственным настоящим триумфатором стал коннетабль, который не проявил никакой инициативы в организации этого поединка и чей родственник Буази был секундантом Жарнака: в результате Монморанси прослыл мудрецом и его престиж еще более вырос. А до крайности уязвленный король поклялся впредь никогда не разрешать дуэлей. Диана сумела скрыть досаду и вместе с королем отбыла в Вилье-Коттре и Компьень, где они на несколько дней остановились поохотиться в ожидании, пока в Реймсе подготовят все необходимое для церемонии миропомазания.

Венецианский посол Маттео Дандоло, вернувшийся во Францию через пять лет после своего первого посольства, с удивлением отметил перемены, происшедшие в облике и манерах Генриха^[319].

«Его Величеству — 29-й год и, хотя я собственноручно описывал его Вашим Сиятельствам как принца с мертвенно-бледным лицом и настолько меланхоличного, что многие из знакомых уверяли, будто им ни разу не доводилось слышать, как он смеется от всего сердца, ныне уверяю вас, что король стал румяным, жизнерадостным и чувствует себя превосходно. Борода у его величества не слишком густа, однако он ее подстригает, глаза — довольно большие, но обычно опущены, лицо от скулы до скулы и лоб недостаточно широки, а потому и голова не особенно велика. Король высок ростом и весьма пропорционально сложен. Держится величаво, на редкость храбр и решителен, а физические упражнения любит настолько, что не пропускает и дня, разве только в дождь, ибо играет он под открытым небом, и зачастую — после того, как во весь дух преследовал одного или двух оленей, а эта забава, как известно Вашим Сиятельствам, является одной из наиболее утомительных. В тот же день после всех поименованных экзерсисов король по два-три часа посвящает фехтованию и по праву слывет в этом спорте одним из лучших: еще во время последнего своего посольства я неоднократно видел, как он без остановки фехтует часами, подвергая себя немалой опасности, поскольку противники непрерывно бегают вдоль берега, ничего не видя: к примеру, отец, выступавший против сына, так хватил его по лбу, что спустил куда поболе шкуры, чем если бы учинил серьезную трепку. Помимо таковых спортивных подвигов следует воздать королю хвалу как хорошему солдату и военачальнику, по свидетельству тех, кто сопровождал его в минуты опасности, коим он неустрашимо себя подвергает».

25 июля Диана с гордостью присутствовала при торжественном вступлении короля в Реймс^[320]. Генрих миновал первые ворота, украшенные его собственным гербом, а также гербами королевы, дофина и герцога Неверского, губернатора Шампани и города Реймса. Лилии и серебряные полумесяцы украшали свод арки, а на фризе был начертан королевский девиз: «Donec totum impleat orbem»[321]. Генрих принял ключи от города. Затем он наблюдал забавное сражение сатиров и дикарей — символ непокоренной природы, затем достиг вторых ворот, откуда выехали навстречу двенадцать эшевенов и подняли над головой балдахин, опять-таки украшенный полумесяцами и королевским девизом. Кортеж въехал под триумфальную арку и двинулся по улице, убранной символическими фигурами тринадцати Добродетелей, чьи инициалы составляли имя Генриха де Валуа: Честь, Надежда, Благородство, Добродетельность, Справедливость, Прилежание, Беспристрастие, Правдивость, Любовь, Щедрость, Послушание, Ум и Мудрость[322].