Диана. Ее истинная история

На душе у нее кошки скребли, но никто этого не заметил, когда вечером того же дня Диана танцевала на грандиозном балу в Букингемском дворце. Жених с невестой принимали 800 человек гостей — родственников и друзей. Это был незабываемый вечер. На балу царило безудержное веселье. Принцесса Маргарет прицепила к своей диадеме воздушный шарик, а принц Эндрю привязал такой же шарик к фалдам смокинга. Придворный бармен приготовил необыкновенный коктейль под названием «Головокружительный восторг у ступеней трона». Рори Скот вспоминает, как он осрамился, танцуя с Дианой перед носом у Маргарет Тэтчер, занимавшей тогда пост премьер-министра: то и дело наступал своей партнерше на ноги.

Комик Майк Миллиган выступил с религиозной проповедью, а королева, говорят, заглянула в программку и обрадовалась: «Здесь написано, что музыка живая, не фонограмма» — как будто она впервые об этом узнала. Диана так увлеклась танцами, что дала подержать кому-то из друзей жемчужное ожерелье с бесценным бриллиантом. Ее брат Чарльз, как раз окончивший Итон, с юмором описывает, как он по ошибке раскланялся с лакеем: «Он был буквально увешан медалями, и вокруг было столько особ королевской крови, что я кланялся, как заведенный. Я поклонился, а он взглянул на меня с удивлением и спросил, не желаю ли я чего-нибудь выпить».

Большинство гостей веселились в эту ночь до упаду. «Атмосфера предвкушения счастья была очень заразительна, — вспоминает Адам Рассел. — Ошалев от вина, мы ловили на рассвете такси — праздничное, счастливое безумие».

Ночь накануне венчания Диана провела в Кларенс-Хаузе. Чарльз прислал ей перстень с печаткой, на которой были выгравированы геральдические символы принца Уэльского, и нежную записку, от которой у нее сразу поднялось настроение. Он писал: «Я так горжусь тобой и счастлив, что буду ждать тебя завтра у алтаря. Ты сразишь всех наповал».

Слова любви рассеяли мрачные мысли, однако напряжение, копившееся месяцами, давало себя знать. В этот вечер Диана ужинала с сестрой Джейн. Она ела все подряд и никак не могла насытиться. После ужина ее рвало. Возможно, виной тому был стресс и исключительность ситуации, в которой она находилась, однако скорее всего это были первые симптомы нервной булимии (в ближайшие месяцы заболевание будет прогрессировать с угрожающей быстротой). У Дианы как-то вырвалось признание: «Вечером накануне венчания я была спокойна, абсолютна спокойна. Я знала, что меня поведут на заклание, и изменить уже ничего нельзя».

29 июля 1981 года Диана проснулась рано утром — ее разбудил шум толпы, собравшейся на улице Мэлл, куда выходили окна ее комнаты. Так начался день, который она впоследствии назовет «самым сумбурным днем своей жизни». Прислушиваясь к ликующим выкрикам и пению под окнами дворца, она ощущала ледяное спокойствие и желание, чтобы долгожданное событие наконец свершилось.

За дело взялись парикмахер Дианы Кивин Шэнли, гример Барбара Дэйли и модельеры Дэвид и Элизабет Эманюел. Их старания увенчались успехом: невеста выглядела великолепно. Брат Дианы Чарльз вспоминает, как преобразилась сестра: «Вообще-то она мало пользуется косметикой, но на этот раз получилось настоящее чудо. Впервые в жизни я поймал себя на мысли, что Диана очень красива. В тот день она выглядела потрясающе и была совершенно спокойна — ни малейших признаков волнения, только немного бледна. Она выглядела счастливой и умиротворенной».

Отец Дианы был не менее потрясен. «Я очень горжусь тобой, дорогая», — сказал он, когда они спускались по лестнице к выходу из дворца. Ему предстояло вести дочь к алтарю, и к собору св. Павла они ехали вместе в прозрачной «хрустальной карете». Садясь в свадебный экипаж, Диана столкнулась с непредвиденными трудностями: роскошный шлейф подвенечного платья длиной 25 футов (7,5 м) явно не был рассчитан на транспортировку в тесном помещении. Модельеры, создавшие это великолепное платье из шелка цвета слоновой кости, слишком поздно спохватились, что невеста поедет в церковь в специальном экипаже. До собора св. Павла было рукой подать, и все же, несмотря на все усилия Дианы, шлейф сильно измялся.

Всю дорогу Диана с тревогой думала, справится ли отец с возложенной на него почетной обязанностью: после удара ему трудно было ходить. «Отец держался прекрасно. Мы были тронуты его мужеством», — вспоминает Чарльз Спенсер. Граф был в приподнятом настроении и несколько раз помахал зрителям, столпившимся на тротуарах. Когда проезжали церковь св. Мартина, восторженный рев толпы стал особенно громким. Граф Спенсер решил, что они уже добрались до места назначения и собрался выходить.