Диана. Обреченная принцесса

Впоследствии председатель Комитета по жалобам на прессу лорд Макгрегор обвинит Диану в манипулировании средствами массовой информации. На самом деле все эти статьи были еще цветочками. В июле 1991 года Диана начала готовить настоящую PR-бомбу. О том, из каких компонентов она состояла и какой урон нанесла членам королевской семьи, мы поговорим позже, в соответствующей главе, посвященной прессе. Сейчас же самое время рассказать о другом, не менее удивительном событии.

18 декабря 1989 года Чарльз гостил в поместье Итон-лодж, принадлежащем семидесятичетырехлетней вдовствующей герцогине Вестминстерской. Поздним вечером, как ни в чем не бывало, он снял телефонную трубку и, набрав номер Камиллы, стал с ней беседовать. Их разговор не сильно отличался от множества других разговоров влюбленных. За одним исключением. Шесть минут телефонного диалога были записаны на аудиопленку. Впоследствии этой записи присвоят даже отдельное имя — «Камиллагейт».

Худший анти-PR не приснился бы Чарльзу даже в самом жутком кошмаре. Нет, он не сказал ничего аморального, просто он был искренен, излагая мысли, которые должны были услышать не миллионы людей, а один-единственный человек. Чарльз фантазировал на эротические темы и признавался Камилле в любви.

Когда Диана прослушала запись, она пришла в ужас. Больше всего ее потрясла даже не откровенность — степень близости между Камиллой и Чарльзом для принцессы давно уже не была секретом. Нет. Ее поразило другое. Большую часть записанного фрагмента влюбленные обсуждали банальный вопрос — где предаться любви в ближайшее время. Прозвучали имена многих людей, которых принцесса считала своими друзьями. Они не только знали о существовании романа, но частично способствовали его развитию. Неудивительно, что после этого с большинством из них Диана расторгла дальнейшие отношения.

Несмотря на общественный резонанс, возникший после обнародования записи, «Камиллагейт» — всего лишь одна сторона медали уникального эпизода из истории Британского королевского дома. Вторая сторона также касалась записи частного разговора, но уже другого. Теперь его участниками были Диана и один из ее друзей — Джеймс Гилби. Историческая беседа состоялась спустя две недели после «Камиллагейта», накануне нового, 1990 года, и получила название «Сквиджигейт». [38]

В отличие от Чарльза, Диана не обсуждала интимные подробности своей жизни. Скорее даже наоборот.

Едва Гилби начинал говорить на околосексуальные темы, она тут же меняла тему. И тем не менее запись разговора представляла для принцессы большую угрозу. Образ невинной жертвы, к которому привыкли миллионы ее поклонников и поклонниц, мог быть разрушен. Перед слушателями предстал совершенно другой человек — отличный от того, которого они привыкли видеть на страницах газет и журналов или на экранах телевизоров. В «Сквиджигейте» Диана сплетничает о Ферджи и обсуждает эту «чертову семейку». [39]Она выдает за интеллектуальную победу диалог с епископом из Норвича (по ее же собственным словам — «с этим чертовым епископом»), которая по меньшей мере такой не является. Принцесса хочет придать себе вес и, тем не менее, ищет одобрения среди других, более старших членов королевской семьи. И в первую очередь — королевы-матери.

— Бабушка Чарльза всегда смотрит на меня с очень странным выражением лица, — говорит она Гилби. — Нет, это не ненависть. Больше похоже на одновременное проявление интереса и жалости. Я так и не понимаю ее до конца. Каждый раз, когда я ловлю ее взгляд, она загадочно улыбается и отводит глаза.

Однако не этого фрагмента Диана боялась больше всего. Куда опаснее было следующее.

Диана: В мои планы не входит беременеть.

Гилби: Это и не произойдет. Хорошо?

Диана(хихикая): Конечно.

Гилби: Не думай об этом. Ты не забеременеешь, это не случится.

В этих четырех репликах содержится фактическое признание в супружеской измене. Только теперь уже со стороны принцессы Уэльской. Все это могло закончиться для Дианы не только большими финансовыми потерями в случае развода — если, конечно, до этого дойдет, — но и нанести непоправимый вред ее репутации.

При прочтении расшифровок «Камиллагейта» и «Сквиджигейта» невольно возникают два вопроса. Кто их записал? И как вообще стала возможна их публикация?

Согласно официальной версии, разговор Дианы и Гилби был записан бывшим банковским служащим, семидесятилетним Сирилом Риненом. Он просто баловался аппаратурой, сканирующей радиоспектр, и случайно наткнулся на беседующих. Первоначально Ринен собирался предупредить принцессу, что ее, мол, подслушивают. Но потом, словно вспомнив максиму проницательного Шарля Мориса де Талейран-Перигора «Избегайте первых побуждений, поскольку они почти всегда благородны», — решил не торопиться. А уже когда осознал, что на этом можно заработать неплохие деньги, смело нажал кнопку «REC».

Не менее случайным образом была произведена и запись «Камиллагейта».