Диана: одинокая принцесса

Но Диана, похоже, не придала этим словам большого значения. В письме к одной из подружек она писала:

«Здесь я пришлась не ко двору. Иногда я ловлю себя на мысли – и зачем я вообще в это ввязалась? Я кажусь себя такой маленькой и такой одинокой. Эта ноша совершенно не для меня»[18].

В довершение всего у Дианы возникли сложности в ведении так называемых светских бесед.

«Люди ловили каждое мое слово, а у меня их просто не было», – с грустью комментировала она сложившуюся ситуацию своей подруге Розе Монктон[19].

Диана никогда не отличалась излишней болтливостью.

«Когда она посещала детские сады, то обычно не донимала мамаш излишними приветствиями, – вспоминает один из ее друзей. – Если она была в хорошем расположении духа, то могла поболтать с нянями, если же нет – просто играла с детьми»[20].

Подобная социальная неприспособленность не могла не вызвать удивление у многих гостей, а также недовольство у некоторых членов королевской семьи. К числу последних относилась Елизавета II.

– Посмотрите на Диану! – возмутилась однажды королева. – Сидит, нахохлилась. Ее лицо оживает только тогда, когда с ней начинает разговаривать Чарльз.

– Но обратите внимания на гостей, – заметил один из присутствующих. – Они же все намного старше ее…

– Мне все равно, – оборвала его Елизавета. – Диана обязана быть светской девушкой[21].

Не считая этой ремарки, Виндзоры не собирались акцентировать внимание на поведении двадцатилетней девушки. В их кругу вообще не принято обсуждать чужое поведение, и если кто-то совершает какую-то оплошность, ее предпочитают просто не замечать. Они даже придумали для этого отдельное слово – «страусирование».

В случае с Дианой подобное отношение запустило механизм обратного действия. Чем меньше на нее обращали внимания, тем больше развивался ее комплекс неполноценности. В конечном счете состояние принцессы достигло той стадии, что она готова была (по ее собственному признанию) совершить акт суицида и перерезать себе вены[22].

На этот раз Чарльзу ничего не оставалось, как обратиться за помощью к профессиональным психиатрам и отправить жену в Лондон.

Однако даже эти меры не принесли нужного результата. Диана скрыла от врачей приступы булимии, а предписанный ей транквилизатор валиум пить отказалась. По мнению принцессы, предлагая ей успокоительное, доктора просто отмахивались от нее. Как она сама выразилась: «Мне прописывали различные пилюли с одной-единственной целью – мы спокойно отправимся спать, зная, что принцесса Уэльская не будет нас беспокоить»[23].

Трудно сказать, чем бы закончилась вся эта история, если бы в середине октября не произошли три важных события: медовый месяц наконец-то подошел к концу, Диана обнаружила, что беременна, и состоялась первая официальная поездка супругов, принесшая новые проблемы в их взаимоотношениях.

Однажды, еще во время круиза на «Британии», молодожены решили просмотреть отснятые во время свадьбы видеоматериалы. Присутствующие были поражены обаянием Дианы, которое никого не могло оставить равнодушным. Принцесса смотрелась намного эффектнее своего мужа. По словам Стивена Барри, «Диане удавалось все, кроме одного – не затмевать своего супруга»[24].

Но если бы только это! На фоне блистательной жены стали заметны недостатки принца, которые до этого не привлекали особого внимания.

«Впервые стало отчетливо видно, что поведение Чарльза лишено естественности и теплоты, – комментирует биограф принцессы Тина Браун. – Открытость Дианы поставила под вопрос многие качества, которые оказались недоступны ее супругу. При этом для того, чтобы затмить Чарльза, Диане не требовались никаких дополнительных усилий – она просто должна была оставаться самой собой»[25].

Если близкие люди всё поняли после знаменательного просмотра видеохроники, то для общественности подобные метаморфозы стали очевидны во время трехдневного визита в Уэльс, в ходе которого Чарльз и Диана впервые предстали на публике как супруги.

Принцесса чувствовала себя неважно. Она была беременна, и ее постоянно поташнивало. Кроме того, ей казалось, что все идет не так:

«Неправильно выбранная одежда, неправильно выбранное расписание, да вообще все пошло кувырком – пепельно-серый цвет лица, неестественная худоба и ощущение тошноты. Я ждала ребенка, но была вынуждена скрывать свою беременность от публики. И все это только ради того, чтобы муж мог гордиться мной»[26].

Когда они ехали в машине к замку Карнарвон, {26}она то и дело восклицала:

– Я не смогу выйти из автомобиля! Я не смогу справиться со своими чувствами!

На что Чарльз строго произнес:

– Бояться нечего. Ты просто выйдешь, и дальше все пойдет как положено[27].

Диана переживала напрасно. Едва она появилась из машины, как тысячи людей, пришедшие только ради того, чтобы засвидетельствовать почтение молодоженам, закричали:

– Вот она! Вот она![28]

Все были поражены открытостью Дианы, ее естественностью и красотой. Совершенно непохожая на других Виндзоров, принцесса источала душевную теплоту и человеческое понимание.