У большинства аберрированных людей речь зависит от их собственных инграмм. Какой бы ни была постоянная манера речи человека и его речь в моменты ярости, апатии, его общее отношение к жизни — все это содержится в инграммах и отличается, пусть даже в незначительной степени, от полной рациональности. Человек, который «не может быть уверен», который «не знает» или который скептически относится ко всему окружающему, ведет себя так из-за своих инграмм. Человек, который уверен, что «это не может быть правдой», что это «невозможно», что «нужно сообщить властям» ведет себя так из-за своих инграмм. Женщина, которая уверена, что ей нужен развод или что муж как-нибудь ночью ее убьет, ведет себя так из-за своих собственных инграмм или из-за инграмм своего мужа. Человек, который заявляет, что испытывает такую сильную боль в животе, как будто его проткнули насквозь толстым медным стержнем, скорее всего мог получить такое ощущение при попытке аборта. Человек, который говорит, что «это надо отрезать», говорит прямо из инграммы, возникшей при операции, которую перенес он сам или его мать либо при попытке аборта. Человек, который говорит, что «нужно от этого избавиться», ведет себя так, скорее всего, из-за инграммы, возникшей при попытке аборта. Человек, который «не может от этого избавиться» говорит это по той же самой причине, но с точки зрения другого вэйланса. Короче, люди, особенно когда они говорят о Дианетике и инграммах, выдают инграммные разговоры непрерывным потоком. Они обычно не отдают себе отчета, что их высказывания являются небольшими драматизациями их инграмм, и предполагают, что пришли к этим выводам самостоятельно или вообще так думают. Такое предположение и объяснение — это способ оправдаться; аналайзер выполняет свои обязанности по обеспечению ощущения правоты организма, как бы глупо он себя ни вел.
Одитор может быть уверен, особенно если он говорит о Дианетике, что он получит в ответ большую дозу содержимого инграмм, поскольку дискуссии о реактивном уме обычно происходят на языке, который в нем содержится.
Вспомните, что реактивный ум думает только на основании этого уравнения: А = А = А, где три буквы. А могут оказаться лошадью, богохульством и глаголом «плевать». Плевание равняется лошади, равняется Богу. А реактивный ум является добросовестным простаком, который, как дурак из сказки, наступает на каждый пирог. Таким образом, когда человек слышит, что он должен убрать все содержимое своего реактивного банка, он может сказать, что в этом случае он утратил бы все свои жизненные стремления. Можете быть уверены (и как просто это доказать при терапии, и как горят при этом уши у некоторых пре-клиров), что он имеет инграмму, которая звучит таким образом:
Удар или столкновение в пренатальном состоянии.
Отец:
Черт бы тебя побрал, Агнес, ты должна избавиться от этого проклятого ребенка! Если нет, то мы умрем с голоду. У меня не хватает денег.Мать:
О, нет, нет, нет. Я не могу этого сделать, не могу, не могу. Честное слово, я буду за ним смотреть. Я буду работать и содержать его. Пожалуйста, не заставляй меня от него избавиться. Если я это сделаю, я просто умру. Я сойду с ума! Мне не на что будет больше наедятся. Я потеряю всякий интерес к жизни. Я потеряю цель в жизни. Пожалуйста, позволь мне его оставить!Какой обычной является эта инграмма: каким искренним, «разумным» и убежденным может быть аберрированный человек, доказывая, что он только что «придумал» все свои доводы насчет того, что «если он от этого избавится», он потеряет рассудок и вообще все в жизни, а может быть, даже умрет!
В момент написания этой работы, большинство инграмм, найденных у взрослых, происходили из первой четверти двадцатого века. Это был период «Ага, Джек Далтон
[118], наконец-то я тебя поймал!». Это было время «Крови и песка» [119]и Теды Бары [120]. Это было время контрабандного виски и борьбы за избирательные права женщин. Это были дни «пламенной юности» и «Янки идут», и вся эта мозаика в инграммном банке будет взывать к действию. Дианетические одиторы вывели целые разделы великой пьесы «Пьяница» [121]из пренатальных инграмм, рассмотрев их не как юмористическое повествование, а как мамины искренние и страстные намерения перевоспитать папу.