Диаспора

— Прививка Финкельштейна, — вздохнул Смольский. — Покуда мы болтались в Космосе, у меня истек срок ее действия. А я и позабыл про эту мелочь. Но компьютеры как назло помнят все. Пришлось поваляться пару дней в здешнем госпитале — после укола подскочила температура. И потом меня еще помариновали немного — во избежание осложнений... Так что я подвел своего Вергилия там — на Фронде. Не прибыл в условленный срок...

Что-то наивное было в словах литератора. Настолько наивное, что в душе федерального следователя всколыхнулись сентиментальные чувства. «В конце концов, хватит с меня и одного оберега», — наполовину в шутку, наполовину всерьез сказал он себе, похлопал по карманам и извлек из одного из них давешний подарок неизвестного доброжелателя.

— Кстати, о Вергилиях, — улыбнулся он. — И о кругах ада. Возьмите на счастье, — он протянул оправленную в темный металл пушистую лапку неземной твари. — Это — оберег. Настоящий, заговоренный. Говорят, помогает. Вам он будет нужнее, чем мне. Обещайте вернуть его мне — тогда с вами ничего не приключится страшного. Говорят — такая примета.

— Но... — писатель растерянно крутил перед собой лапку «подземного духа». — Вы думаете — мы с вами еще встретимся?..

К счастью, Каю не пришлось выдумывать ответ. По селектору объявили посадочную готовность. Шаттл уже пробивал стратосферу Фронды. Стало не до разговоров.

Глава 3 НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Вывеска на отделанной под дуб двери офиса гласила: «Алоиз Бибер. АГЕНТСТВО „РИАЛТИ“. Все виды рекламы». За дверью располагался «тамбур», содержавший в себе главным образом не слишком старую стерву Марджори Каллахан — секретаршу и единственного, за исключением самого генерального директора, сотрудника агентства. «Крутая Мардж» надежно — своей конторкой и силой непреклонного характера — преграждала путь к двери в собственно офис. Внутри же этого офиса находился в общем-то лишь письменный стол, размерами больше под стать бильярдному, за которым сидел генеральный директор агентства — плотно сложенный мужчина, как раз Алоизом Бибером, а чаще просто Бобром — и называвшийся. В зубах он держал недокуренную сигару, а прямо перед собой, на столе, — под старину сработанный, массивный блок связи.

Аппарат заливался трелью сигнала вызова.

Взять трубку Алоиз не торопился. Его мучили предчувствия.

Предчувствия эти не имели никакого отношения к рекламному бизнесу. Как, впрочем, не имело такого отношения и все его агентство. Строго говоря, Алоиз Бибер принадлежал к тому большинству населения Фронды, которое придерживалось гуманной точки зрения, что всех без исключения копирайтеров, имиджмейкеров и тому подобных паразитов рода человеческого от рекламы следует топить в первой попавшейся емкости сразу после рождения на свет. Да и размещать рекламу после зимнего кризиса и после того, как два крупнейших телецентра планеты были разнесены в клочья мятежными толпами, было некому и негде. Свой хлеб Алоиз зарабатывал другими делами.

И над этой стороной его деятельности сгущались тучи. Вот теперь ему звонят по арендованному за большие «бабки», защищенному каналу... Звонок по этому каналу мог исходить только от очень ограниченного круга людей (и ранарари). И все больше в этом круге становилось тех, от кого ничего хорошего Бибер услышать не ожидал. Со вздохом он поднял массивную трубку блока и поднес ее к уху. Выдавил из себя невнятное: «Алло»...

— Здравствуй, Бобер...

Худший вариант. Голос в трубке был не слишком тверд и не слишком уверен. Но слишком хорошо знаком тому, кого называли Бобром.

— Привет, Фостер... — вяло отозвался он и вынул сигару изо рта. — Что-то не так?

— Нет... Все так...

Не нравился Биберу голос на том конце провода, ох, не нравился.

— Ты не мог бы подъехать ко мне на полчасика? Сейчас, сразу. Это срочно...

— Да, разумеется...

Бибер не мог дать другого ответа человеку, который оплачивал «Агентство» и был его надежной крышей от невзгод и передряг здешней — так не похожей на нормальную жизнь Миров Федерации — действительности.

— Только... — на том конце вышла какая-то заминка. — Только никто не должен знать, что мы сегодня встречаемся... Оставь там записку... или скажи своим, что едешь по делам... Куда-нибудь. Только не ко мне...

— Заметано... — стараясь не выдавать удивления, заверил Бибер своего собеседника. — У тебя все в порядке, Фостер? Почему ты не врубаешь изображение?

— В порядке... И не вздумай прихватить с собой кого из своих — дело весьма деликатное и шестерок в него путать не стоит...

— Выезжаю немедленно, — как можно болеем уверенным тоном ответил собеседнику Бибер.

— Жду.

Из трубки полился сигнал отбоя. Некоторое время Бибер с недоумением смотрел на нее, потом аккуратно положил на место, снова поднял к уху и надавил клавишу селектора.

— Слушаю вас, шеф, — отозвался из трубки женский голос.