Диаваль

А к Диавалю на портретах прибавился ещё и устрашающего вида пёс, похожий на сторожевого. Пёс скалился или просто стоял у ноги мрачного парня, выступая дополнением его образа.

Как-то Художник рассматривал пса. Ему казалось, что есть в нём что-то знакомое. Ниточка размышления уводила всё дальше и дальше от реальности. Тонкую нить разорвал звонок мобильного телефона. Художник, казалось, прямо услышал, как она с тихим хлопком лопнула.

– Алло, – резким и раздражённым голосом. – Кто это?

– А это…это Агния. У тебя на дисплее не высветилось? – говорила со своей обычной робостью.

– Высветилось. Не посмотрел. Чего хотела?

– Я тебе хотела сказать… хотела…

– Ну скажи уже, раз хотела.

– Хотела сказать, что…ты мне нравишься очень. И рисунки твои…и ты сам… приезжай ко мне?..

Художник хмуро прослушал её сбивчивую речь и отложил кисточку. Голова уже гудела. Сейчас ему было совершенно не до пустых признаний глупой девочки. Внимание Художника переключилось с телефона на своё произведения. На холодные глаза юноши. На оскаленную пасть пса. А в трубке всё ещё ждали ответа.

– Алло? Виктор, ты меня слышишь?

Виктор. Давно он не слышал к себе такого обращения. Так давно, Что сначала и не понял, что спрашивают его, а не кого-то стороннего.

– Слышу. Понимаешь, мне сейчас некогда, работаю.

–Но ты слышал, что я говорила?..

– Ммм… Слышал. Извини, мне не до этого сейчас. Да и не хочется мне тратить время на такие странные чувства. К тому же ты не так мне нравишься.

В трубке послышался вздох. Почему-то он тоже напомнил Художнику звук обрывающейся нити. Потом гудки. Они – словно стоны раненого зверя… Больше Художнику никогда не звонили. Впрочем, не звонил и он.

Художник боялся. Постоянно. Его напрягала собственная зацикленность на Диавале и Стороже, как он назвал пса. Он чувствовал, что что-то не так… Пожалуй, стоит отвлечься. Он спустился к морю и нарисовал его. Но рисунок получился мёртвый… Море казалось серым, пусть и красивым. Оно вселяло ужас. Злобу. Грусть. Ненависть.

Художник был в ужасе… Он рисовал снова и снова. Деревья, море, камни, небо. Но эти рисунки пугали людей не меньше, чем Сторож и Диаваль. Эти двое оставляли след на каждой картине. Галерею Художника боялись, его самого обходили стороной. Бабушки крестились.

Как часто Художник думал, в чём смысл картины – любой картины любого художника. Чтобы люди хотели на неё смотреть, быть её ценителями. Обсуждать картину, выискивать её преимущество и недостатки.

Художнику стало казаться, что страшные жители его портретов следуют за ним по пятам. Он оглядывался и везде встречал ангельские глаза с волчьим оскалом… Художник просил помочь ему. Безустанно твердил, что его преследуют, он в опасности. От него шарахались, будто опасаясь заразиться безумием.

А в один день Художника не стало. Он долго ходил по старому дому и что-то бормотал. А старое здание отвечало ему жалобным стоном половиц, будто вздыхая и заранее зная, что произойдёт. Наконец, Художник просто вышел, хлопнув дверью так, что она едва не отвалилась.

Он шёл к морю, надеясь спрятаться. Уйти и поселиться в водном мире, где он всегда искал и находил ответы. По бледному лицу, затекая в вытаращенные глаза, струились капли дождя. На море был шторм. Волны накатывались одна на другую, будто соперничая в скорости, ярости и силе. А Художник стоял, подставив всего себя холодному ветру и колким морским брызгам.

– Укрой меня! Забери меня отсюда! Что мне остаётся?! Дьявол у меня в душе… везде… Я не хочу!!! – и он прыгнул в воду, разбиваясь о волны…

Осталась лишь галерея. Она обрела новую мрачность. Новую тайну. Диаваль ухмылялся с портрета.

СПУСТЯ ТРИ ГОДА.

Сложно было найти покупателя на старенький дом, о котором ходило много тёмных слухов. Риелторы, конечно, ни в один из них не верили, продвигая ветхое жилище за бесценок. Покупатель нашёлся неожиданно. Это была молоденькая девушка с внешностью тургеневской Аси, недавно окончившая факультет живописи в колледже. Она сказала, что когда-то тут жил её друг и она хотела бы продолжить его дело…

Дом так и остался тихим, его новая жительница внезапно скончалась от сердечного приступа. А галерея пополнилась несколькими новыми работами, где был изображён голубоглазый красавец. Рядом с ним всё время маячил молодой парень с кистью в руках и видом утопленника. Взгляд у него был пустой, а художественный инструмент безжизненно висел в руке. Картины назывались «Дьявол и его Художник».