Дьявол Фэй-Линя

— Да, сэр, — ответил дворецкий. — Очень часто. При мне он убил туземного жреца в Тибете. А однажды я слышал, как он рассказывал другому джентльмену, что в Китае лишил жизни двух жрецов, пытаясь завладеть неким идолом.

Инспектор Конрой положил на стол перед дворецким раскрытую записную книжку и указал на изображение загадочной фигуры.

— Кстати, Хендрикс, — небрежно осведомился он, — что это означает?

Лицо дворецкого не дрогнуло. Он спокойно поглядел на рисунок.

— Не знаю, сэр.

— А раньше подобное видели?

— Нет, сэр.

— Китайский иероглиф, не правда ли?

— Может быть, сэр. Не могу сказать.

— Разве вы не знаете китайский? Ведь отец у вас китаец.

— Не знаю, сэр. Отца я никогда не видел. Я воспитывался в английской семье.

— Хорошо, — сказал Конрой. — Можете идти. Но дом не покидайте.

Инспектор поднялся на ноги.

— Я так думаю, Джерри, — сказал он мне, — что нам с тобою стоит отправиться по домам и немного поспать. Здесь нам больше нечего делать. Нужно сперва понять смысл этого иероглифа, а затем поговорить с Дороти Кроуфорд.

— Поеду домой, как только удостоверюсь, что Дигера можно поручить заботам медсестры, — сказал я. — Но придется сперва заехать в больницу, чтобы проверить состояние мисс Кроуфорд и некоторых других пациентов.

Инспектор Конрой позвонил в главное управление полиции. Когда в старый особняк Грамерси-Парка прибыли два детектива из отдела убийств, инспектор вручил им копию рисунка и отправил обоих в Чайнатаун. Детектив Оливер повез кинжал дьяволопоклонников в управление, где экспертам предстояло осмотреть оружие на предмет отпечатков пальцев, а полдюжины полицейских из участка на 22-й улице получили приказание занять сторожевые посты вокруг дома, на крыльце, на нижнем этаже и в библиотеке.

Час спустя, оставив старика Дигера на попечении ночной сестры, я поехал в больницу. Раненый еще не пришел в сознание, но его состояние улучшилось и показалось мне удовлетворительным. До больницы я добрался на такси; навстречу мне бросилась старшая медсестра ночной смены.

— Доктор! — воскликнула она. — Ваша странная пациентка заговорила!

— Заговорила! — сказал я. — Та женщина с ранами на руках и ногах? И что же она сказала?

— Ничего, — сказала старшая сестра, — по крайней мере ничего такого, что мы смогли бы понять. Но она кричала!

— Расскажите мне все, — велел я, когда мы поспешно направились в комнату больной.

— Это случилось, когда мимо двери пронесли молодую женщину, — сказала старшая сестра. — Пациентка внезапно начала кричать. Вбежав в комнату, я увидела, что она сидит на кровати с протянутыми руками и не сводит глаз с двери.

— Было что-нибудь еще?

— Когда я вошла, она откинулась на подушки и замолчала. Подойдя к ней, я увидела, что ее раны кровоточат. Я поспешила за бинтами, вернулась и… доктор, это просто невероятно!

— Что? — воскликнул я. — Что случилось?

— Кровь исчезла! — понизив голос до шепота, проговорила она. — На повязках я не нашла ни единого пятна крови!

— Куда же она подевалась?

— Не знаю. Куда-то исчезла. Сначала повязки были все красные от крови. Когда я вернулась, они были белы, как снег.

Странным показался мне рассказ сестры. В состоянии пациентки, похоже, не произошло никаких изменений со времени моего последнего посещения. Она лежала неподвижно, с широко раскрытыми глазами и прежним выражением ужаса и муки на лице. Я попытался разговорить ее. Она не отвечала и лишь молча глядела на меня — но что это был за взгляд!

— А пациентка, что так взволновала ее?

— Молодая женщина. Хирург из кареты скорой помощи сказал, что вы направили ее в больницу.

— Дороти Кроуфорд! — воскликнул я.

— Да, кажется, так ее звали. Она очень больна.

— Вы правы, — кивнул я. — Никто на свете так не болен. И никому еще не грозила такая опасность.

Я велел хирургу скорой помощи разместить Дороти Кроуфорд в отдельной палате и поспешил туда вместе со старшей сестрой. Девушка находилась в том же состоянии, в каком ее увезли из дома старика Дигера. Она оставалась в сознании, но впала в оцепенение, и некоторое время спустя я оставил попытки привести ее в чувство. Ее губы двигались, пока я осматривал ее; я уловил слово «мама», которое она еле слышно пробормотала несколько раз. В ее голосе звучало страдание.

Я ничем не мог ей помочь. Я велел сестрам предоставить ей лучший уход и известить меня, как только она оправится. Нам с инспектором Конроем необходимо было как можно скорее расспросить ее о покушении на Джерома Дигера, узнать, был ли Сильвио как-то причастен к этому кровавому преступлению и не его ли зловещая тень стояла за жуткими происшествиями в старом особняке.

Глава двенадцатая Значение узора