Дьявол и сеньорита Прим

- Да, взять, к примеру, хоть этого чужестранца, - сказала Шанталь, надеясь услышать от Берты, что она тоже говорила с ним. Но поскольку старуха ничего на это не отвечала, продолжала настойчиво: - Не понимаю, почему это Ахав так стремился спасти Вискос. Прежде это было прибежище подонков, а теперь средоточие трусости.

Разумеется, старухе что-то было известно. Оставалось только выяснить откуда - не от самого ли чужестранца, рассказавшего ей это.

- Я не уверена, что это трусость в точном смысле слова. Думаю, что это боязнь перемен. Люди хотят, чтобы Вискос оставался таким, как всегда, местом, где можно возделывать землю и выращивать скотину, радушно принимать охотников и туристов, но где при этом каждый точно знает, что произойдет завтра, и где единственное, чего нельзя предсказать, - это шалости и взбрыки природы. Вероятно, таким образом они ищут мира в душе, и я согласна с тобой в одном: все считают, что управляют всем, тогда как никто не управляет ничем.

- Это верно: никто - ничем, - согласилась Шанталь.

- Никто не может прибавить ни черточки, ни точки к тому, что уже написано, - проговорила старуха, переиначив евангельский стих. - Но нам нравится жить с этой иллюзией, потому что она придает нам уверенности.

В конце концов, выбор, который я должна сделать, ничем не отличается от любого другого. Вместе с тем глупо полагать, что управляешь миром, и верить безо всяких на то оснований в то, что находишься в безопасности. Это кончается всеобщей неподготовленностью к жизни - в тот миг, когда ты меньше всего этого ожидаешь, землетрясение создает горы, молния убивает дерево, готовившееся весной зацвести, а нелепая случайность на охоте обрывает жизнь достойного человека.

И она в сотый раз пересказала, при каких обстоятельствах погиб ее муж. Он считался одним из самых лучших егерей-проводников в крае и видел в охоте не варварский вид спорта, а способ сохранить местную традицию. Его усилиями и стараниями Вискосу удалось увеличить поголовье некоторых пород, мэрия разработала законы по защите исчезающих видов животных и стала выдавать пополнявшие городскую казну лицензии на отстрел.

Муж Берты старался сделать так, чтобы охота, которую одни считали дикостью, а другие - традиционным развлечением, кое-чему учила людей. Когда приезжал человек неопытный, но богатый, он уводил его на какой-нибудь пустырь и там ставил на камень жестяную банку из-под пива.

Потом отходил на пятьдесят метров и первым же выстрелом сбивал жестянку.

- Я лучший стрелок в здешних краях, - говорил он. - И тебя научу стрелять так, как стреляю я.

Ставил банку на прежнее место, возвращался на огневой рубеж, вытаскивал из кармана платок и просил завязать себе глаза. Затем прицеливался и снова стрелял.

- Попал? - спрашивал он, снимая повязку.

- Разумеется, промазал, - отвечал новоприбывший охотник, радуясь, что можно унизить горделивого егеря. - Пуля прошла далеко от цели. Плохо верится, что твои уроки мне пригодятся.

- Я только что преподал тебе самый важный в жизни урок, -говорил на это муж Берты. - Всякий раз, когда захочешь достичь чего-нибудь, гляди в оба, соберись и постарайся точно понять, что тебе нужно. Нельзя стремиться к цели с закрытыми глазами.

И однажды, когда егерь после первого выстрела ставил жестянку на место, приезжий охотник счел, что теперь его очередь показать свою меткость. Он нажал на курок, не дожидаясь, пока муж Берты вернется, и промахнулся, попав ему в шею. Охотник не успел усвоить полезнейший урок о том, как важно уметь сосредоточиться и отдавать себе полный отчет в своих действиях.

- Мне пора, - сказала Шанталь. - Перед тем как идти на работу, мне нужно еще кое-что сделать.

Берта, пожелав девушке удачи, провожала ее глазами до тех пор, пока та не скрылась в проулке за церковью. За те долгие годы, что старуха просидела перед своим домом, глядя на горы и облака, ведя мысленные беседы с покойным мужем, она научилась "видеть" людей. Язык ее был беден, она не всегда могла подобрать нужное слово, чтобы описать многие чувства, которые вызывали в ней люди, но происходило именно это - она проникала к ним в душу, читая в ней, как в открытой книге.

Все это началось на похоронах человека, которого она любила больше всех а может, и единственного, кого она любила, - и тогда стоявший рядом маленький сын одного из жителей Вискоса - теперь он давно уже взрослый и живет за тысячи километров отсюда - спросил, почему она так печальна.

Берта не хотела пугать мальчика и говорить с ним о смерти и вечной разлуке, а потому сказала всего лишь, что муж ее уехал и отчего-то задержался.

- Мне кажется, он обманул вас, - сказал мальчик. - Я только что видел его: он прятался вон за тем надгробием, улыбался, а в руке держал столовую ложку.