Дьявол из Саксон-Уолл. Поспеши, смерть!

— Я знала, что их имена слишком похожи! Я же даже решила звать его Рональдом! — сказала она.

— Диш, Дик! Диш, Дик! О боже мой! Наконец-то я поняла!

3

Диш был невозмутим.

— У меня был приказ, мэм.

Он вывел ее в портик. Миссис Брэдли внимательно смотрела на деревянные детали, пока не нашла, что искала — дыру, заполненную замазкой.

— Что это было, Диш? Мясницкий нож?

— Нет, мэм. Скорее это было похоже на хороший толстый кусок очень твердого дерева, заостренный в виде семидюймового клинка и обожженный на огне для твердости. В общем, здесь он был, получил прямо в горло насквозь и был приколот к деревянной обшивке. Все это было сделано с расстояния длины этого балкончика — ни на ярд больше пятнадцати, как вы можете измерить. Когда я его обнаружил, он, конечно, был мертв, но умер ли он сразу, я не могу сказать. Как бы там ни было, я взял его за плечи, потянул изо всех сил, и он отошел от стены, а стрела осталась торчать в шее. Я его взял под спину, положил на пол, потом уперся ногой ему в грудь, выдернул стрелу и отрубил голову согласно инструкции — прямо там, где стрела вошла, чтобы не было следов. Потом завернул голову в виноградные листья и положил в корзину, чтобы отдать мистеру Дику при отъезде в Эфес.

— А вы не поехали в Эфес, потому что должны были избавиться от тела.

— Так точно, мэм. У меня был приказ. Оно лежало в сарае, пока вы не уехали.

— А потом вы отвезли тело к морю и выбросили его туда?

— Так точно, мэм.

— Я не понимаю, как вы его отвезли отсюда в Фалерон.

— Проще, чем ручку поцеловать, мэм. Помните упряжной фургон, мэм? Который ездил с нами в Элефсин?

— В нем? Но как же вы доставили труп на лодку?

— Вот это было самое хитрое предприятие. Закинул я его на плечо, как мясник барана несет, и иду к своей лодке, которую на каждые выходные беру, а тут как раз был у меня выходной, как установлено. А грекам вообще все равно. Они садятся на весла и гребут к Саламину, а когда я решил, что отплыли достаточно, переворачиваю лодку, и мы все в воде — и я, и труп, и все. Греки плавать-то не умеют, у них одна мысль — как бы только не утонуть, и мы все цепляемся за лодку, потом какие-то ребята подходят и нас подбирают.

— Но разве вы не умеете плавать? — спросила миссис Брэдли.

— Ну, я-то умею, мэм, но решил, что лучше на время разучиться. И когда нас вытащили, греки все так набрались воды и так боялись, что никогда уже родной дом не увидят, что про мой узел за бортом никто и не вспомнил. А потом, чтобы не было подозрений, если кто вспомнит, я и говорю, будто удивился: «Ох ты ж, белье для прачечной утопил!», все только так чуть посмеялись, можно сказать, и так оно и осталось, и так и будет, наверное. Этих греков ничего не волнует, что их напрямую не касается. Дети природы, мэм.

— Понимаю, — сказала миссис Брэдли. — А мистер Дик отвез голову в Эфес. Это он убил мистера Армстронга, Диш?

— Не зная, мэм, сказать не могу. Мне приказывала, как всегда, леди Хопкинсон. «Диш, — говорит она, будто чуть в горячке, — Диш, произошла очень неприятная вещь. Мы играли с луком мистера Дика, и мистера Армстронга застрелили. Получается, что убили. На месте, — говорит она. — Сделайте, что можете, — говорит она. — Нельзя допустить, чтобы это стало известно каждому английскому идиоту в Афинах».

Ну, я пошел глянуть, и вот он. Быстрая работа, мэм. Отличный выстрел, уж не знаю, чей. Но, естественно, хозяйка подумала не так, ведь она же леди. «Ужасно, — говорит она. — Не знаю, что делать, — говорит. — Мне не хотелось бы сообщать полиции».

И не надо, мэм, — говорю я. — А почему его не сплавить, мэм? Никто по нем не заплачет и грустить не будет тоже. Я схожу в его дом, — говорю, — и передам новость.

«Ужасно, — говорит она опять. — Просто не знаю, что делать». Ну, мы поговорили, я получил приказ, как описал. И еще я посоветовал ее милости, мэм, вам довериться. «Она нам поможет», — говорю я (не сочтите за неуважение, мэм), но хозяйка решила, что лучше не стоит.

— А кровь из раны? — спросила миссис Брэдли, еще раз осматривая дерево.

— Немного было, мэм. Я ее смыл шлангом и песчаником стер. Хорошее дерево тут, мэм. Когда голову рубил, извел штук двадцать листов промокательной бумаги сэра Рудри, мэм.

— Но ведь все это, Диш, решительно противозаконно!

— В Англии, мэм, — тут я не спорю. Я бы такое не стал проделывать, где Скотленд-Ярд. Но здесь все иначе.

— Я действительно не понимаю, почему?

— Да, мэм. Это нелегко объяснить.

Он почтительно стоял в стойке «вольно», скромно глядя вдаль, на север, к Дельфам, с их горными пещерами и лиловыми и пурпурными вершинами. Далее простирались снеговые склоны божественного Парнаса и Федриада, сияющие пики, глядящие на древнее святилище Аполлона.

4