Дьявол на плече

Здесь батюшка удивился и затем спокойно выслушал всю мою историю.

– По-разному таких, как ты, называют, но суть везде одна – сила бесовская тебя коснулась. Душу твою получить хочет. И хоть Душа твоя принадлежит Господу Богу, сражаться за нее придется тебе. Коли выдержишь испытание, узришь спасение во Христе!

– И что мне делать?

– Надобно отказаться от бесовской натуры. Не важно, сколько у тебя зубов. Даже если ты и убийца, Господь готов просить тебя, но только если ты покаешься и откажешься от бесовской натуры. Дьявол каждый день сидит у тебя на плече. Так же, как и у всех смертных. Он нашептывает тебе в ухо. Искушает тебя. Склоняет на свою сторону. Найди силы отречься от него, и тогда Господь спасет тебя.

Ночь уже давно опустилась на город. Я бесцельно бродил, размышляя о своем положении.

Ощупав лицо, я убедился – шрамы стали больше. Челюсти снова болели, а проверять наличие новых зубов во рту было страшно. Я и так чувствовал – они там.

Доктор, у которого я был на приеме, явно был как-то во всем этом замешан, хотя у него на лице и не было никаких шрамов. Возможно, он как-то лечил этих убогих созданий. Может, действительно вырывал им лишние, старые зубы? А может, он был как Виктор Франкенштейн, сам сотворивший этих созданий. Вероятно, они же его и прикончили. Так или иначе, как сказал батюшка, мне придется сражаться с самим Дьяволом.

Затем вспомнил о Лерочке. Вчера вечером у меня еще не было никаких шрамов и новых зубов. Надеюсь, с ней все в порядке.

Неизвестно, что ждет меня. В кино самым страшным проклятьем вампиров всегда показывают не боязнь света или серебра, а их голод. И кажется, я уже давно его ощущаю. Все чаще в памяти всплывает тот сочный стейк. Не та зажаренная падаль, которую принесли мне, а сочное, еще почти живое мясо за соседним столиком. Все чаще вспоминаю, какой сочной была Лерочка.

Очнувшись, я понял, что уже не первый раз прохожу мимо одной и той же мясной лавки. Она была уже закрыта, но запах мороженного мяса пробивался на улицу сквозь опущенные роллеты.

Вдруг я услышал, как в переулке хлопнула дверь. Запах лишил меня возможности контролировать свои ноги, и я побрел в переулок. Заглянув за угол, я увидел, как вокруг вышедшего продавца кавказской наружности в неутомимом восторге крутит хвостами небольшая свора дворняг.

– Вот тебе и тебе. Кушай, дорогой, – с искренним удовольствием поговаривал продавец, разбрасывая небольшие куски мяса. – Все равно человек из города такой не купит, а я сам все не съем. Вай, ти какой хороший. Держи и тебе. Ти же друг человека, а Гагик твой друг. Ми друг друга нэ брасаем.

Присев на колени, он, улыбаясь, трепал довольную дворнягу по холке. Увидев меня, продавец насторожился.

– Эй! Што тебе нада?

Я чувствовал, как промок шарф на моем лице. Через расходящиеся в стороны шрамы сочилась слюна.

– Здесь для тебя ничего нэт.

Я смотрел как дворняги прогладывают куски мяса, отдающего тухлятиной. Вспомнил слова того человека: «У нас тут дворняг отродясь не водилось». Чем не еда? У корейцев – деликатес. А наши во время блокады и не такое ели.

– Э! Па-русски панимаешь? Уходи давай! Ти что, наркаман?! – возмутился продавец, начав размахивать руками.

Боже, я что, и вправду раздумываю над тем, не съесть ли мне дворнягу?

Мои глаза следили за руками кавказца, источающими аромат свежего мяса. Пасть начала раскрываться сама собой.

Собачий лай заставил меня очнуться. Встрепенулся. Собаки почуяли недоброе и начали рычать и лаять или просто подхватили настроение их кормильца и встали на его защиту.

Я выскочил из переулка. Побежал по пустым улицам. Фонари. Падающий снег. Изредка проносящиеся машины. Который вообще час?

На телефоне пропущенные звонки. Сообщения. Есть от Лерочки! Голосовые!

«Что это было! Ты мне вчера шею прокусил! У меня кровь шла! А сегодня ни следа! Это что, какой-то дурацкий пранк?!»

«Перезвони мне срочно! Кажется, я схожу с ума! Мне кажется, у меня растет новый зуб!»

«Мне так плохо. Извини что ругалась. Хочу увидеться. Давай снова сходим в тот ресторан? Я же так и не попробовала тот аппетитный стейк».

«Почему не отвечаешь? Ты дома? Я сейчас приеду».

Я попытался перезвонить, но Лерочка была недоступна. Наверное, уже в метро. Она тоже заразилась. Кажется, у нее все стадии протекали быстрее. Нужно как можно раньше встретиться с ней, пока у нее не появились шрамы и голод. Я уже хоть что-то об этом знаю. Знаю, что нужно вырывать старые зубы. Знаю, что можно побороть голод. А она наверняка напугана и ничего не понимает.

Опасаясь, что Лера, выйдя из метро, не сможет дозвониться до меня, я отправился домой пешком. Снова бежал по улицам, как какой-то сумасшедший. Усталость, как и холод, больше не ощущались, только боль в пасти, к которой я уже начал привыкать. Боль и голод.

Я перезванивал, пытаясь дозвониться до Лерочки.

Вдруг прорвался входящий вызов, и я машинально ответил:

– Алло! Сергей, это ты? Это Вероника! Я хочу помочь! Я знаю, ты никого не убивал!

Я сбросил и снова попытался дозвониться до Лерочки.