Дьявол напрокат

– Могу, Вики, еще как могу.

Хлопнула входная дверь, и я с ужасом поняла, что этот мерзавец ушел.

Ненавижу!

30

Топнула ногой, злясь на весь мир. Марк меня бросил! Ник бросил! Родители предали, позвав на свадьбу бывшего жениха! В общем, все, кто был рядом, оказались предателями. Прекрасно! Просто блеск!

Подергала руками, но так и не смогла снять платье. Оно крепко засело в подмышках и никак не хотело слезать. Длинный подол скрывал голову и руки, не давая мне выпутаться, и я просто психанула.

Нижняя губа задрожала, и я как последняя тряпка захныкала, чувствуя, как свербит в носу.

Почему жизнь никак не может наладиться? Сколько можно вот так попадать? Хотела как лучше, но только усугубила ситуацию, и теперь виновата в том, что родители думают, будто я беременна от Марка. Как глупо!

Попыталась сориентироваться и двинулась в сторону кровати, но стоило подойти к ней, как острая боль пронзила палец. Я ударила мизинец о ножку. И это стало последней каплей!

Не сдерживаясь, я зарыдала в голос и рухнула на постель, всхлипывая как ребенок! Тушь, скорее всего, потекла, и у меня даже не было возможности стереть слезы, катившиеся по щекам и подбородку. Села и подтянула колени к груди, продолжая терзать себя. Я просто неудачница, и жизнь никогда не наладится!

Вдруг дверь в комнату хлопнула, я вздрогнула и всхлипнула сильнее, пытаясь скрыть следы истерики, но Марк наверняка заметил.

Не хотелось, чтобы он думал, что связался с истеричкой. Только не так. Нельзя показывать ему, как мне плохо.

Хотела встать и уйти в ванную, но ощутила его присутствие рядом с собой.

Аполлон заставил меня сесть к краю, придвинув к себе за талию, и начал распутывать платье.

Он молчал, а я со страхом замерла, понимая, что, как только ему удастся стянуть с меня злосчастную тряпку, он сразу поймет, что я плакала.

Прохладный воздух коснулся кистей рук, потом выше, и я ощутила, как платье тугим обручем сползает с моих задранных вверх конечностей.

Аполлон присел около кровати на корточки и помог мне выпутаться из ткани, а потом, скатав ту плотнее, сдернул с груди на талию, где она свободно болталась, и я смогла наконец-то выдохнуть и опустить руки.

Он заметил мои заплаканные глаза, но ничего не сказал.

Вместо этого перекрутил ткань и, отыскав злосчастную молнию, взял с тумбочки ножницы и разжал застежку, которая тут же свободно скользнула вниз.

Вот куда он ходил. За ножницами.

– Готово, – он отложил их и выпрямился, а я, стянув с себя платье через низ, понурив голову, засеменила в ванную.

Натянув мягкий халат, подошла к зеркалу и выдавила на ватный диск средство для снятия макияжа.

Прическа испортилась, тушь потекла, и я выглядела как жалкая неудачница, которую основательно потрепала жизнь.

Нда.

К чёрту!

Бросив диск, я включила душ и, стряхнув с плеч халат, ступила под теплые струи, так и не сняв трусики.

Внутри царил холод, и я никак не могла согреться. Сжавшись в комок, обхватила колени руками и дрожала, не замечая, как капли струятся по лицу, делая из меня мокрую курицу. Именно такую, к которой я приревновала Аполлона. А ведь, по сути, у меня не было права на ревность.

Ведь мы никто друг другу.

Шторка сдвинулась, и Марк посмотрел на меня, сидящую в уголке ванной, как-то странно. Не с жалостью. Нет. Скорее сочувственно.

Его боксеры полетели на пол, и он ступил в ванную, которая уже успела наполниться водой до половины.

Он был очень высоким и едва умещался в таком тесном пространстве. Не знаю, каким чудом ему удалось уместить меня между раздвинутых ног, но он ловко это сделал.

Моя голова оказалась прижата к его плечу, и руки притянули меня ближе, позволяя раствориться в этих объятиях.

Мы молчали. Но казалось, что сейчас его прикосновения говорили лучше любых слов. То, с какой аккуратностью он вынимал шпильки из моих волос. То, с какой деликатностью не замечал моих всхлипов, которые участились, когда он прижал меня к себе. То, с какой нежностью распутал скомканные пряди и зарылся в них пальцами. Всё это кричало о том, что я совершила самую огромную ошибку.

Не надо было его нанимать.

Лучше бы мы просто оставались соседями. Возможно, когда-нибудь, через месяц, год, кто знает, мы бы начали общаться дружелюбнее. Потом, возможно, он пригласил бы меня на свидание. Я бы согласилась. И там…

– Ты была очень красива сегодня, – горячие губы обожгли лоб, и я прикрыла глаза, наслаждаясь его мимолетным поцелуем. – Я не мог не смотреть на тебя.

Затихла, уже успокоившись, и теперь только тихонько всхлипывала по инерции, продолжая кутаться в его объятия как в теплое одеяло, которое согревало не только снаружи, но и изнутри.

– Не хотел смотреть. Признаю. Но не мог заставить себя отвести взгляд.

Пальцы левой руки вырисовывали на моей коже замысловатый узор, и я млела от нежности этих прикосновений.

– На свадьбе было много девушек, ты мог захомутать любую. После отъезда никто бы не узнал, что ты завел с ними интрижку, – голос звучал сдавленно. Нос все еще был заложен, и я разговаривала как маленькая обиженная девочка.

– Мне не нужна любая.