Дьявол носит «Прада»

– Черт, Лил, это Миранда. Мне надо бежать. Поздравляю с выселением! Я очень рада за нас. Звякну попозже, ладно?

– Ладно, я поговорю с…

Но я уже прервала связь и мысленно приготовилась к обороне.

– Это опять я, – сдержанно сказала Эмили, – что ты там вытворяешь с этим чертовым кофе? Ты забыла, что я раньше выполняла твою работу и знаю, что для этого не нужно столько времени…

– Что? – громко переспросила я, зажимая пальцами микрофон. – Что ты сказала? Я тебя не слышу. Ты меня слышишь? Я сейчас буду.

Я захлопнула крышку телефона и сунула его поглубже в карман. Хотя сигарета у меня была еще не докурена, я бросила ее на тротуар и побежала обратно в офис.

Миранда милостиво согласилась принять чуть теплый кофе и даже подарила нам несколько минут покоя между десятью и одиннадцатью, пока за закрытыми дверями своего кабинета ворковала по телефону с Глухонемым Папочкой. Официально мы с ним познакомились неделю назад, в среду, когда я отвозила Книгу, что-то около девяти часов. Он как раз забирал свое пальто из шкафа в передней и десять минут проговорил о себе в третьем лице. С этой встречи он начал уделять мне особое внимание, всегда выкраивая несколько минут, чтобы расспросить о настроении или похвалить за хорошо выполненную работу. Конечно, все эти любезности не могли загладить грубость его жены, но с ним хоть можно было общаться.

Я как раз собиралась связаться с людьми из пиар-отдела, чтобы разжиться у них какой-нибудь подходящей для работы одеждой, когда голос Миранды оторвал меня от моих размышлений. «Эмили, я хочу получить свой обед». Снова она не обращалась ни к кому конкретно, потому что «Эмили» могло обозначать любую из нас. Настоящая Эмили посмотрела на меня и кивнула; это был сигнал к действию. Номер «Смита и Воленски» был заложен в память моего телефона, и я узнала голос девушки, снявшей трубку на другом конце линии.

– Привет, Ким, это Андреа из офиса Миранды Пристли. Себастьян там?

– О, привет! Как, ты сказала, тебя зовут?

Не имело значения ни то, что я всегда звонила в одно я то же время, дважды в неделю, ни то, что я уже назвала себя, – она всегда вела себя так, будто мы разговаривали впервые.

– Это из офиса Миранды Пристли. Из «Подиума». Слушай, я не хочу показаться невежливой, – да нет же, конечно, хочу, – но я спешу. Не могла бы ты просто дать мне Себастьяна? – Если бы мне ответил кто-то другой, я бы просто заказала обычный обед Миранды, но этой тупице нельзя было доверять, я по опыту знала, что лучше поговорить с самим управляющим.

– А-а-а, я сейчас посмотрю, не занят ли он.

Поверь мне, Ким, он не занят. Миранда Пристли – его богиня.

– Энди, милочка, ну как вы? – задышал в трубку Себастьян. – Надеюсь, вы звоните потому, что наш любимый редактор хочет чего-нибудь покушать, не так ли?

Интересно, что бы он запел, если бы я сказала ему – всего один разок, – что хочу покушать я, а не Миранда? Вообще-то они не практиковали вынос обедов за пределы ресторана, но для королевы делалось особое исключение.

– Да, именно поэтому. Она только что сказала, что с удовольствием съела бы что-нибудь вкусненькое из вашего ресторана, а вам она посылает наилучшие пожелания.

Даже под страхом мучительной смерти Миранда не смогла бы вспомнить не то что имя управляющего рестораном, но даже сам ресторан, откуда ей каждый день доставляют обед, но Себастьян бывал чертовски доволен, когда я говорила ему что-нибудь в этом роде. Сегодня он даже захихикал от восторга.

– Невероятно! Просто невероятно. К тому моменту как вы придете, все будет готово, я уже бегу. И разумеется, передайте ей мои наилучшие пожелания!

– Ну конечно, передам. Я сейчас буду.

Так подогревать его энтузиазм было утомительно, но он настолько упрощал мне жизнь, что дело того стоило. Каждый день, когда Миранда обедала в офисе, я накрывала ей на стол в ее кабинете, и она не спеша съедала свой обед за закрытыми дверями. На антресолях у меня специально для этих целей хранились фарфоровые тарелки. Большинство образцов присылалось дизайнерами, только что запустившими новые линии, но некоторые я сама принесла из столовой. Было бы чересчур хранить еще и подносы, ножи, льняные салфетки – Себастьян всегда посылал их вместе с едой.

И вот я снова влезла в свое черненькое пальтишко, сунула в карман сигареты и мобильник и вышла в серенький мартовский день, который не обещал никакого прояснения. Хотя до ресторана было всего пятнадцать минут ходу, я рассчитывала взять машину, но передумала, когда мои легкие ощутили свежий, чистый воздух. Я зажгла сигарету, втянула дым, выдохнула; уж не знаю, от холодного ли воздуха, от дыма или от раздражения, но мне было чертовски хорошо.

Уворачиваться от зевак-туристов теперь стало легче. Я, бывало, с неприязнью смотрела на пешеходов, разговаривающих по мобильным телефонам, но лихорадочный темп жизни приучил к этому и меня. Я достала сотовый и позвонила Алексу в школу; мне смутно помнилось, что сейчас у него обед.

Высокий, сдавленный женский голос ответил не сразу.