Дьявол по имени Любовь

— Думаю, по привычке. Злые языки утверждают, что Нэнси не хочет показываться на людях потому, что лишилась своей красоты. — Харли рассмеялся. — Не осуждай ее. Видишь ли, она была настоящей красавицей, а теперь у нее три подбородка, а лицо похоже на тушеный чернослив.

Я посмотрела на него ледяным взглядом.

— А ты, полагаю, в семьдесят лет будешь выступать словно пава? Да? И на лице у тебя не будет ни единой морщинки, а на твоем совершенном теле ни одной лишней унции жира.

— Я не говорил ничего подобного, — смутился Харли. — Я хотел сказать…

— Что женщины определенного возраста не должны показываться на людях, чтобы не портить пейзаж? Что старость — преступление и что ни в коем случае нельзя выглядеть соответственно возрасту? — Голос мой становился все громче, но мне было наплевать. — Возможно, теперь у тебя совершенное тело, Харли, но, увы, твои мозги не соответствуют ему. Иначе ты понимал бы, что когда-то и с тобой произойдет то же самое!

— Успокойся, Синди! — зашипел он. — Что подумает Джордж? — В отчаянии Харли запустил пальцы в волосы и сердито посмотрел на меня. — Я говорил совсем о другом. Я не могу понять, почему некоторые женщины доводят себя до подобного состояния. Ведь есть столько способов сохранить привлекательность и молодость — образ жизни, диеты, упражнения, косметика и даже пластическая хирургия. Необходимо прилагать усилия к тому, чтобы сохранить свой облик.

— А по-моему, нельзя осуждать людей за внешность. Ведь ты знаешь, Харли, что не каждый рождается красивым. Не всем удается изменить свою внешность.

Я так разбушевалась, что готова уже была выболтать ему всю правду о себе. Интересно, заключил бы Харли соглашение с дьяволом ради сохранения красоты и молодости? Внес бы и этот способ в список рецептов сохранения молодости?

Я вздохнула. Какой смысл открывать ему правду? Харли все равно не поверил бы мне.

Когда мы прибыли на вечер, я направилась прямо в бар в поисках крепких напитков. Я уже приготовилась к длительным переговорам с целью выпросить себе хорошую порцию чего-нибудь достойного но, к своему изумлению, заметила целый ряд привлекательных бутылок на одной из полок.

— Пожалуйста, порцию вот этого, и побольше. — Я указала на бутылку бурбона.

Бармен заколебался.

— Этого? — Он поднял брови. — А вы знаете, что это такое?

— Конечно, знаю, молодой человек. Если бы не знала, то заказала бы бокал газированной мочи, как и все остальные!

Вокруг меня воцарилось напряженное молчание. Потом все заговорили разом и громко. Молодой человек? Да он старше меня! И что я себе позволяю?

— Прошу прощения. — Бармен поспешил налить мне большую порцию бурбона. — Просто я проявляю осторожность. — Он понизил голос: — Однажды я попал в переплет, когда жена одной большой шишки, киномагната, потребовала у меня пинту коктейля «Маргарита», вообразив, что это безалкогольный напиток. — Бармен ухмыльнулся: — Видели бы вы ее лицо, когда она опрокинула его, как какую-нибудь колу!

Взяв свой бокал, я проскользнула на террасу в поисках спокойного местечка. Мне было наплевать, если бы Харли и увидел меня за этим занятием, особенно после нашего скандала, но мне совсем не хотелось выслушивать его нудные нравоучения.

Через несколько минут появилась Элинор и уселась рядом со мной.

— Не думайте, что я не заметила, как вы прокрались сюда. Что у вас с Харли? Проблемы?

— Вовсе нет. — Я постаралась спрятать свой бокал с бурбоном среди цветов, пока она не заметила его. — Он что-нибудь сказал вам?

— Нет, но я умею читать между строк. Бросив ца него взгляд, я сразу поняла: у вас что-то не ладится.

Я смотрела на нее, размышляя, можно ли ей довериться, и наконец робко сказала:

— Я несчастлива. Харли не понимает меня, Элинор.

— Несчастлива? — изумилась она. — Да у вас есть все, о чем только может мечтать женщина: красота, деньги, известность, хороший муж, — неужели этого мало? Не верю, чтобы при всем этом вы чувствовали себя несчастной! Да кто теперь счастлив?

— Но я никогда не просила ничего этого.

— Разве? — Брови Элинор поднялись, и лицо ее выразило укор. — Не припомню, чтобы вы просили разрешения вернуться к вашей ужасной работе, к работе официантки, и к этим вашим приставучим друзьям! Не припомню, чтобы, идя к алтарю, вы брыкались, кричали и отказывались венчаться. — На губах ее мелькнула усмешка. — «В богатстве и в бедности» — помните? По-видимому, вы считали, что эта сделка не распространяется на вас. Постойте! Может, вас не устраивает то, что приходится «оставить всех других»? Не в этом ли ваша проблема?

— Не понимаю, о чем вы, — пролепетала я.

— Вам предстоит еще многому научиться, моя девочка, — тихо сказала Элинор. — Может, вы еще не сознаете, что большинство голливудских браков — не более чем удобное для обеих сторон деловое соглашение: это сделки, основанные на денежных интересах, положении, ловкости и красоте. Такой ингредиент, как любовь, не входит в число условий брака. — Она скрестила руки на груди и бросила на меня проницательный взгляд: — Так кто же он?

— Что вы имеете в виду?