Дьявол по имени Любовь

Когда мы поравнялись с женщиной, она сошла с тротуара на мостовую и начала неуверенно пробираться между медленно движущимися машинами. Послышались гудки клаксонов.

— Господи! — раздраженно воскликнул Дэвид. — Когда они наконец очистят улицы? Избавятся от всех этих паразитов?

— Когда найдут для таких, как эта женщина, место обитания. — Я бросила на Дэвида возмущенный взгляд. — Она не виновата, что ее вытеснили из жизни такие, как ты, жадные негодяи.

Жозе нажал на тормоза, а женщина, пытаясь спастись от «кадиллака», не уступившего ей дорогу, неуклюже отскочила и ударилась о капот нашей машины.

— Стойте! — закричала я, пытаясь открыть дверцу. — Выпустите меня! Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.

— Поезжай! Не жалей эту суку! — зашипел Дэвид. — Она сама напросилась на это.

— Синди, оставайся на месте! — закричал Харли. — У нее может быть оружие! Она убьет тебя!

Джордж неодобрительно сдвинул брови, а Жозе в знак капитуляции бессильно поднял руки. Я открыла дверцу машины и вышла. Женщина лежала на асфальте — голова ее была в нескольких дюймах от колеса.

— Я не хотела сделать ничего дурного, мэм, — начала оправдываться она. — Я только собиралась перейти через дорогу. Пожалуйста, не зовите колов. Я ничего не сделала…

— Знаю, — шепотом ответила я, пытаясь успокоить ее, и протянула руку, чтобы помочь ей подняться. — Вы можете встать?

Она отпрянула от меня и боязливо съежилась.

— Ну же, попытайтесь! — Я взяла женщину за руку и всмотрелась в ее черты, зачарованная сходством с Хариэт. Что происходит со старыми женщинами? Почему все они выглядят на одно лицо?

Загудело еще несколько клаксонов.

— Должен же кто-нибудь позаботиться о том, чтобы эти старые клячи не торчали на дороге! — злобно крикнул кто-то из машины.

«Что бы это ни было, — продолжала размышлять я, — но это „что-то“ заставляет остальную часть человечества дружно презирать пожилых женщин. В старении есть нечто такое, что пугает окружающих, особенно мужчин».

Встав наконец на ноги, женщина с подозрением посмотрела на меня. Она, безусловно, не привыкла к участию и доброте.

Я открыла свою сумочку, где лежало несколько стодолларовых бумажек, скатанных в рулон. Харли убеждал меня носить их с собой на всякий случай.

— Держите, — прошептала я, встав так, чтобы никто ничего не заметил. Отделив одну бумажку от остальных, я сунула ее в руку женщине.

Она попятилась, глаза ее вылезли из орбит.

— Вы пытаетесь подставить меня? Ведь все подумают, что я их украла!

— Они ваши. Пожалуйста, возьмите их! Купите себе поесть или потратьте на что хотите.

— Садись в машину, Синди! — завопил Харли, опуская стекло. — Что ты там делаешь? Я не желаю, чтобы моя жена якшалась с уличными бродягами!

Я обернулась и с яростью посмотрела на его изнеженное лицо. Неужели в нем нет никаких человеческих чувств? Ни малейшего сострадания к людям, которым меньше повезло в жизни, чем ему?

— Постойте! — прошептала я женщине, не отпуская ее руки, сунула ей в карман свернутые трубочкой купюры — не менее двух тысяч долларов. — Возьмите и эти! И побалуйте себя!

Она ощупывала свой карман, глядя на меня с крайним изумлением и недоверием.

— Лучше не шутите со мной! Потому что, как только мы расстанемся, вам станет жалко своих зелененьких и вы захотите вернуть их. — Вскрикнув от неописуемого волнения, женщина исчезла за машинами.

«Что за черт! — думала я, сев в машину и обдав ледяным взглядом спутников. — Ведь у Харли куча денег. Вероятно, мне пора заняться благотворительностью. Пусть ои поделится своими баксами с теми, кто нуждается в них больше, чем он».

Большую часть полета в Англию я притворялась спящей, чтобы не разговаривать с Харли. Он же проводил время за чтением дамских журналов, кипу которых купил в аэропорту, подолгу задерживаясь на рекламе «Лапиник». Поглядывая на мужа сквозь полусомкнутые веки, я замечала, что и он украдкой бросает на меня взгляды, вероятно, сравнивая с изображением на страницах журналов. Думал ли Харли о том, что случилось с лицом компании «Лапиник»? Интересовало ли его, почему большеглазая и наивная двадцатилетняя девушка, на которой он женился, так быстро повзрослела?

Когда мы приземлились в Хитроу, я испытала невероятное облегчение оттого, что снова оказалась в Англии. Конечно, аэропорт не самое живописное место на свете, но, только увидев знакомый пейзаж, я поняла, как ненавижу Америку.

Наконец-то я снова дома!

Шофер такси, который вез нас в Лондон, говорил так, будто сошел со страниц «Истэндцев».

— Странно, — прошептал мне на ухо Харли. — Считается, чтобы иметь такой выговор, надо с колыбели слышать язык Боу-Беллз[15].

Боу-Беллз? Чего он начитался? Дурацких туристических справочников? Неужели Харли воображает, что Лондон полон бифитерз[16] и красных телефонных будок? Дальше он начнет рассказывать мне, что лондонские мостовые вымощены золотом?