Дьявол просит правду

— А, Манана! Приступила к обязанностям? Молодец! Но не забудь: ты не только кофе варишь, но и на телефоны отвечаешь, факсы принимаешь, курьеров отправляешь и всю редакционную почту прочитываешь и регистрируешь. Надеюсь, Рита тебя предупредила, что я с кем попало не соединяюсь. Там у нее за стойкой должен быть список, с кем меня соединять можно. Остальных просто записывай в журнал. Но главное — это альбиша! Она должна начать расти прямо сегодня!

Не фига себе! Похоже я трудоустроилась в секретарши.

— Андрей Айрапетович, а писать? А статьи?

— Статьи писать еще надо заслужить, — ворчит Айрапет. — Пока наша Маргарет хворает, ты на хозяйстве. Я сейчас к Юдашкину отъеду, часа через два буду. Если хочешь писать, к тому времени накидай мне список селебритиз, с кем ты можешь в ближайшее время сделать интервью. Только без марамоек, шняги я не потерплю! И чтобы темы интересные, жизненные, а не про творчество. Без всяких там «как я пою, пляшу и снимаюсь». Это мы и без них знаем. И заводи Юру!

— Чего? Кого?

— Не чего, а что. И не что, а Юру. И объяснять должен не я!

Айрапет крайне неожиданно для меня переходит из состояния благодушия в состояние крайнего бешенства. Внезапно его лицо наливается кровью так, что я пугаюсь: мамочки, да у него инсульт или миокард! Хрен их главредов знает, работа-то тяжелая! Но уже через секунду я понимаю: он вполне здоров, просто очень зол. Мой новый босс с грохотом швыряет свою гордость — дорогущую трубу марки Vertu мне на стол, предварительно ткнув в ней какую-то кнопку. А сам с треском захлопывается в своем кабинете. Тем временем его чудо-телефон издает на моем столе утробное бульканье, затем багровеет — прямо как его хозяин — и, наконец, на его дисплее высвечивается надпись: «Ритка-секретутка». Однако!

— Ритуля, — жалобно шепчу я в Vertu, — что значит «заводи Юру»?

Ритка хоть и болеет, но реагирует оперативно:

— Его водитель, Юра, обычно сидит внизу, в шоферской. Там у него мобильник не берет. Когда шеф собирается отъехать, ты звонишь в шоферскую по внутреннему и говоришь, чтобы Юра шел заводить авто. Наш не любит в холодную тачку садиться и ждать, пока она прогреется. Он сразу отъезжать любит. Да, и Юра задней левой пассажирской должен прямо напротив подъезда стоять, ну это он сам знает. Все это называется «завести Юру».

— Офигеть! — это все, на что меня хватило в качестве ответа.

Я буквально в шоке, дорогая редакция! Но Юру все же благополучно завожу, о чем докладываю главному по селекторной связи. У него явно мания величия. По-моему, сейчас селекторы остались только в Кремле и у начальников профкомов региональных оборонных предприятий государственного назначения. И у главреда ЖП.

Через минуту Айрапет выплывает, улыбаясь до ушей как ни в чем не бывало. И я повторно отмечаю про себя, что настроения у главного меняются как заставки в скоростном Интернете — мгновенно и без остаточных явлений. Еще о резкой смене состояний толковал великий психиатр Ганнушкин, описывая отдельные случаи шизоидных расстройств. Но об этом думать мне не хочется. Уж лучше сравнивать с Интернетом, начальник все же! Мой диагноз: у него моментальный и непрерывный стрим душевных порывов, объясняющийся высокой эмоциональной загруженностью.

— Манана, — говорит Айрапет почти ласково, — через два часа мне нужен от тебя список персон и подросшее дерево. Да, и сегодня первый день сдачи номера мне. Ребята начнут тексты засылать. Обычно Маргарет принимает, сегодня ты. Мне на трубу не звонить, идиотских вопросов не задавать. Уж разберитесь тут как-нибудь без меня. Надеюсь, хотя бы два часа вы без няньки протянете. А то стоит отъехать, как начинают трезвонить — что да куда, да почему? Не звони, ясно? Остаешься на хозяйстве за главную. Все под твою ответственность, учись, пока я добрый. Ну давай, чао!

— Юдашкину привет! — бурчу себе под нос.

И опять звоню несчастной Ритке. С причитаниями «Умереть не дадут!» она объясняет, что штатные и внештатные журналисты сегодня станут сдавать главреду материалы в ближайший номер. По электронной почте он из принципа тексты не принимает. Автор должен явиться лично и принести текст в двух видах — на дискете и в распечатке. Мое дело — с дискеты сохранить файл в текущую папку номера, а распечатки аккуратно сложить шефу на стол. Вечером он понесет их маме.

Полный атас! Но пока авторов не видно, я иду курить на лестницу. В надежде в неформальном общении с новыми коллегами разрешить еще одну свою проблему — я не знаю, что такое «селебритиз» и «марамойки».

— Celebrities — это знаменитости, если по-русски, — томно затягиваясь, говорит мне Лия, красотка из отдела красоты (а как иначе?) Процесс знакомства с ней занимает у меня ровно 6 секунд, за которые я подношу зажигалку к ее сигарете. Тут все быстро, это же ЖП!

— А марамойки кто?

Лия, похоже, добрая девочка и большая флегма. Она даже не удивляется моей тупости, не крутит пальцем у виска и вообще — все время смотрит на носок своей туфельки, задумчиво вертя ногой. Может, у нее проблемы? И ей не до меня с моими марамойками? Но нет: