Дьявол просит правду

Еще через час у меня готова Шакира — с ее арабскими корнями, латинскими страстями, колумбийским детством, танцем живота и волей к победе. Может, мне следует заняться жизнеописаниями великих? Определенно мне удается! Вот не возьмет Айрапет в ЖП, попрошусь в личные биографы к какой-нибудь мега-звезде.

В это вечер Айрапет так и не появляется: не иначе, как засосало фуршетом после показа. Меня никто не отвлекает и, перед уходом домой, я еще выдаю опус про Анджелину Джоли. Я искренне люблю Энджи: она вся такая многогранная, татуированная и внезапная. Раньше любила только секс, а теперь еще и детей. Материал про нее я так и называю — «Распутная тату».

Домой я в кои-то веки приезжаю вовремя и в чудесном настроении. Я крайне мила со Стасиком и даже выполняю свой супружеский долг. У меня состояние творческого подъема. И оно куда комфортнее, чем состояние, например, влюбленности, креативного поиска или, упаси Бог, кризиса жанра. А что: Алке звонить не надо, лежать и рыдать не надо и даже бежать, искать и ловить — не надо! Засыпаю я не сразу: меня распирает от идей. Завтра я напишу о Пэрис Хилтон. Конечно, я не уподоблюсь бульварным таблоидам без фантазии и не стану описывать ее вечеринки «под кокосом», пьяную езду, реабилитационные клиники и тюрьмы. Я соберу самые оригинальные заявления Пэрис и элегантно составлю на их основе список прикладных советов для девушек. Что-то типа «Как выйти сухой из воды и высушить феном подмоченное реноме?»

Еще у меня есть очень богатая идея — Луи де Фюнес. Это очень интересная и неординарная личность, совершившая прорыв… Извиняюсь, запрещено Айрапетом! Это актер, перевернувший жанр комедии и реально научивший кинематограф не просто смеяться, а просто угорать сквозь собственные слезы! В жизни Луи был крайне угрюм, а его уморительных экранных героев я помню до сих пор, хотя последний раз видела в глубоком детстве.

Ну и хитом моего творчества станет, конечно же, Энрике Иглесиас! Уж очень мил мне этот южный красавчик, а особенно — его темные очи, будто полные слез! Так и хочется сказать: bailamos (танцуй — исп.)со мной, мучачо! Я даже иногда завидую Анне Курниковой — белой такой, почти материнской, завистью. Я вообще неравнодушна к карим глазкам, и уж сколько раз падала их жертвой. По молодости, конечно, но зато как подкошенная! В студенческой юности эти очи черные принадлежали аборигену курорта Пицунда, он натурально был копией Адриано Челентано! Позже своими живенькими карими глазками со взором горящим меня поразили пара итальяшек, один коренной севильянец и один турок из Кемера, но больше всех хлопот доставили очи отечественного производства. Выразительные такие черные вишни, с поволокой извечной печали, испокон веку свойственной иудейскому народу. По поводу той моей долгоиграющей и не слишком взаимной страсти моя покойная бабушка (тогда еще, разумеется, живая) ехидно комментировала: «Ах, эти глаза напротив… Только у твоего любезного они не с поволокой, а с волокитой!»

С этими лирическими и торжественно-печальными воспоминаниями о былом я, наконец, засыпаю.

* * *

На следующий день сижу в редакции уже в 10 утра. Вот что делают с человеком неукротимые творческие позывы! Айрапета опять нет, наверное, отсыпается после вчерашнего. Телефоны против обыкновения звонят редко, и курьеры не бегают туда-сюда с полосами. Накануне вечером очередной номер подписали в печать, и сегодня затишье. Красота!

В тишине и покое к двум часам дня я благополучно осуществляю свои заветные планы — советы от Пэрис, тяжелую судьбину великого комика и оду глазкам младшего Иглесиаса. В три приезжает Айрапет — слегка помятый. Может, бодун? Хотя я не раз слышала и от сотрудников, и от него самого, что злоупотребление спиртным он сильно не уважает. И применяет, говоря о случаях невоздержанности и лицах, их допустивших, такие несимпатичные слова как «быдло», «бычий кайф» и «социальный отстой».

Тут я злопамятна: сама-то я допускаю «социальный отстой» с возмутительной регулярностью! Но позицию шефа принимаю к сведению: теперь вам не шальные 90-е, и бездумно пьянствовать уже не модно. Оставьте это сантехникам.

Когда Айрапет приближается ко мне, чтобы спросить (ну конечно!), почему не выросла пальма, я хищно тяну носом — в поисках компромата на руководство. Но нет, никаким перегаром тут и не пахнет! Эх, лишний раз убеждаюсь: все человеческое нашему главреду чуждо! Хотя, может быть, не все потеряно? Вдруг его «измяла» бурная ночь любви? Или «грязные танцы» до рассвета в клубе-тотализаторе, где танцуют танго на выживание? До последней упавшей пары?

Отдаю главному все свои тексты и ухожу в столовку — пришло время побаловаться чудесными калорийными ЖП-плюшками.