Дьявол Сент-Круа

Через минуту кюре даст отпущение грехов исповедующейся. Потом, как и каждый вечер, обойдет церковь, проследит, чтобы все двери были заперты. Через ризницу выйдет на тропинку, ведущую между могил небольшого кладбища на задах церкви к дому кюре. Там, придвинув кресло ближе к печке, он поужинает в обществе верной Эстелль, сварливой и преданной старой девы, служившей у него вот уже двадцать лет. Затем почитает свой требник, попивая кофе и куря трубку. В десять часов, он, как обычно, зайдет проверить, все ли в порядке в курятнике, задержится ненадолго, глядя в ночное небо. Вернется в гостиную, унося морозный воздух в складках сутаны, прочитает вечернюю молитву. Потом натертые воском ступени лестницы заскрипят под его шагами, он войдет с лампой в спальню и несколько минут спустя, вознося в сердце благодарность Господу за радости и беды прошедшего дня, скользнет в высокую кровать с выстиранными старой Эстелль простынями…

Сколько ежедневной безмятежности!.. Может ли быть, чтобы в те же часы божье творенье кружило по пустым улицам, звенящим тишиной, и преследовало с ненавистью себе подобного?

Кюре уловил тактичное покашливание и еще раз попенял себя за рассеянность. Прошептав традиционные слова, он наложил обычную епитимью из «Отче наш» и «Богородице», минуту собирался с духом и вышел из исповедальни.

Луиза Боске, прихрамывая, шла к своему стулу. Остановившись, она кивнула священнику:

— Добрый вечер, господин кюре.

— Добрый вечер, Луиза, — ответил священник.

Он подошел поближе:

— Как здоровье вашей покровительницы? Она, как и вы, дитя мое, пережила очень тяжелые минуты…

— Она очень испугалась, — спокойно заметила Луиза. — А я нет.

Кюре кивнул:

— Я восхищаюсь вашей храбростью. Но не следует доводить ее до безрассудства. Собирается ли госпожа Пети-Аве и после происшедшего жить одна с вами? Если бы я мог советовать…

Луиза Боске пожала плечами:

— За запертыми дверьми опасность невелика. Но госпожа Пети-Аве разделяет ваше мнение. Она попросила госпожу Мол ночевать с ней некоторое время.

— Правильно сделала! — решительно одобрил священник. — Пока не задержан человек, который… которого…

Слова не шли у него с языка, и фраза так и осталась незаконченной.

— Кстати, Луиза, — вспомнил он — у меня есть для вас красивая картинка… Они вам нравятся по-прежнему?

Он полистал требник. Служанка сложила тощие руки:

— О! Господин кюре!

— Держите, вот она. Это изображение Девы…

Он нацепил очки и вполголоса попытался прочесть:

— «Пресвятая Дева, в славе своей не забывайте о земных печалях. Бросьте милостивый взгляд на страждущих, на преодолевающих трудности и тех…» Постойте… «и тех…» Ах! Придется признать мое поражение. Мои глаза уже не годятся разбирать такой мелкий текст в такой темноте… Вы прочтете его вечером дома.

— Спасибо, господин кюре, — сказала Луиза. — Я буду с ней очень аккуратна, как и со всеми остальными.

Она вложила картинку в свой молитвенник и добавила уже совсем другим тоном:

— Сегодня днем госпожу Пети-Аве и меня допрашивал судебный следователь.

— А! — отозвался священник. — И… И что же он сказал?

— Назадавал нам столько вопросов… Он… Он спросил, кому госпожа Пети-Аве продавала шнурки.

— Шнурки? — удивился кюре. — Не стойте здесь, дитя мое. Идемте со мной. Я должен запереть двери в церковь. Вы прочитаете свою епитимью у себя вместе с вечерними молитвами… Но, что со шнурками?..

— Похоже, — ответила Луиза, — господина Виру задушили шнурком.

— Господи помилуй! — воскликнул святой отец.

Он прервал свои занятия и оглянулся с возмущенным видом, словно приглашая в свидетели ужаса совершенного преступления все окружающие святые предметы.

Вдруг он опустил свою большую ладонь на руку служанки.

— Решительно, — сказал он, — мне кажется, у меня падает зрение… Сколько огоньков вы видите на алтаре, дитя мое? Шесть или же?..

— Я вижу пять, — ответила Луиза, — три слева и два справа.

— Пять! — вскричал кюре. — Пять!..

Дрожь пробежала у него вдоль позвоночника.

— Но тогда?..

Его церковь являлась предметом гордости и славы кюре Рокюса. Рассказывая о ней, он никогда не забывал упомянуть, что раньше ей покровительствовали каноники Сэн-Дона и сняли с нее большую часть десятины. Он горячо расписывал ее красоту, ее крестный ход, статуи, скульптуры, удобство скамей и богатство алтаря. Поднимая золотую дароносицу или расставляя вокруг дарохранительницы шесть старинных серебряных подсвечников, он всегда чувствовал, как у него немного дрожат руки. И вот он видит только пять из них, и Луиза Боске тоже видит только пять…

Он повторил:

— Но тогда?..

Неужели? Неужели святотатственная рука украла один из шести подсвечников? Святотатственная рука?.. Может быть, одна из тех, что прошедшей ночью сомкнулись в смертельной хватке на горле Аристида Виру?..

С глухим возгласом кюре подбежал к алтарю. Следом за ним торопилась Луиза Боске.

Кюре задыхался:

— Может быть, это…