Дьявол сказал «бах» (ЛП)

«Не бойся Бога». Нет проблем. Встречал я этого парня. У него был нервный срыв, и он разбит на большее количество осколков, чем я.

«Не беспокойся о смерти». Я уже умирал пару раз. Это было скучно.

«Благо легко достижимо». Вот где голова Эпикура начинает исчезать в его собственной заднице. Кажется, это общая проблема философов.

«Зло легко переносимо». Приятель, попробуй родиться полуангелом, получеловеком. Нефилим нарушает все правила Вселенной. Я родился Мерзостью, единственным живым существом, ненавидимым Небесами, Адом и Землёй. Примерь-ка это и скажи, насколько легко это вынести, сукин ты сын, пожиратель-виноградных-листьев.

Я бросаю книгу на пол. Это всё вина Самаэля. Мне следовало догадаться, что чтение станет частью моей пытки в Аду. В Лос-Анджелесе было намного веселее. Угонять автомобили, вырывать позвоночники у зомби и получать пули. Славные деньки.

Я встаю, нацарапываю записку большими печатными буквами и оставляю на столе на тот случай, если Касабян может её видеть.

КЭНДИ. Я СКУЧАЮ ПО ТЕБЕ. СТАРК.

В библиотека Люцифера довольно ограниченный раздел художественной литературы. Я перебираю стопку книг возле дивана, пока не нахожу «Процесс» Франца Кафки. Она о парне, которого судят за что-то, чего он не понимает, обвиняемом людьми, которых он не может найти. Она охуенно смешная. Может и не первая в моём списке как провести вечер, но это лучше, чем возвращаться к грекам. Мне не нужна ещё одна лекция на тему морали от мёртвого парня. Меня половину моей жизни доставали ими.

Мои глаза резко открываются спустя несколько часов. Я сажусь. Я даже не помню, как заснул. Я встаю и проверяю гляделки. Лакеи во внеурочное время сортируют и подшивают бесконечные кипы дворцовых бумаг. Солдаты патрулируют территорию. Уборщики пытаются убрать кровь и щебёнку с ковров в вестибюле. Всё ожидаемо. Всё скучно. Славно.

В Лос-Анджелесе мне часто снился Ад. В Аду мне снится Лос-Анджелес, но от этого я не меньше тоскую по дому. Дом в моих снах — это не дом. Я вижу, как город становится мягким и погружается в пустыню. Целые кварталы поглощаются или просто исчезают с лица земли. Небо чёрное и в синяках, как в Аду, а затем снова становится нормальным. Иногда, вместо сражения на арене, мои сны об арене превращаются в залитый светом Голливуд и Вайн-стрит.

На этот раз я кружу вокруг адовца, размером и формой примерно с локомотив. Мне нужно драться с ржавым наацем с помойки, а у Кейси Джонса[27] щит и Верналис, своего рода стальная клешня краба, размером со среднюю танцовщицу гоу-гоу. Кучка красных легинсов, налётчиков-фрилансеров и мародёров, улюлюкающих и жаждущих крови.

Мы гоняем друг друга взад-вперёд по зоне смерти. Я уклоняюсь от одной из его атак и приближаюсь. Как только я собираюсь вскрыть его, как банку свинины с фасолью, мой наац заедает. Это было подстроено, и адовец это знает. Следующее, что я помню, это я на коленях и кричу. Раздаётся влажный звук, когда Верналис прорезает мясо и хрустит костями. Когда я смотрю вниз, моя левая рука лежит на перекрёстке рядом с трёхмесячной давности журналом “People”.

И это даже не самый худший сон. Худший — это когда я просыпаюсь в поту от кошмаров о совещаниях по городскому планированию. Богом клянусь. Мне снится подписание бумаг. Мне снятся отчёты о ходе работ по ремонту автострады. О том, что я копаюсь в грудах канцелярских принадлежностей километровой высоты в поисках блоков для записей и скрепок. Я волшебник, бывший гладиатор, убийца, а теперь и сам Дьявол, и мои самые большие ночные кошмары крутятся вокруг утраченных служебных записок и попыток вспомнить слово «стимулирование» на адовском.

Клянусь, иногда по ночам я испытываю искушение пробраться обратно на арену и принять участие в паре боёв, словно ищущий дозу торчок. Это болезнь, я знаю. Да, это страдание, но оно знакомо, и иногда настолько близко к счастью, насколько это возможно здесь внизу.

Неудивительно, что Самаэль смылся. При всей его болтовне о возвращении домой, чтобы помириться со стариком, на самом деле он бежал от вечного проклятия быть клерком. Я не понимал, пока не начал этим заниматься, что это проклятие Люцифера. Несущий Свет скатился до управления стадом банковских служащих. Это хуже любой пытки.

Я встаю и наливаю себе выпить. Бросаю халат на спинку стула и прячу чёрный клинок за спину. Выхожу через фальшивые книжные полки и спускаюсь по лестнице на псарню.

Сейчас вторая половина дня, и старшие сотрудники отдела планирования ждут в конференц-зале дворца. Это помещение выглядит как Приведи Своего Клоуна на Рабочий День в Масонскую Ложу. Щегольские костюмы и адовская сильная одежда[28] — это не проблема. Проблема во всём остальном, что на них надето. Покрытые древними рунами церемониальные фартуки. Нездоровая радуга цветных шарфов и перчаток, демонстрирующих место каждого в пищевой цепочке. Шоры. Мистификаторы. Маски.