Дьявол сказал «бах» (ЛП)

— Как связаны мы в зеркале, так связаны и пактом, который заключаем здесь этим вечером. Если любой из нас нарушит клятву, пусть она или он разобьётся, как запечатлённые здесь лица.

Деймус отпускает зеркало, и оно падает, разбиваясь на миллион мелких осколков.

— Выглядит так, будто мы поженились. Мазаль тов[63], — хмыкаю я.

Она смотрит с подозрением и отходит от меня.

— Даже не шути на эту тему.

— Можешь собрать своих людей к вечеру? Я хочу всё обсудить.

— Мне нужно будет начать прямо сейчас.

— Бримборион достанет тебе всё, что нужно.

Она смотрит на меня, когда мы подходим к дверям библиотеки.

— Ты согласился на пакт, но не веришь в клятвы, не так ли?

— Нет. Все делают то, что собираются сделать.

— И всё же ты доверяешь мне свою жизнь.

— Поверь, если бы был какой-то другой способ, я бы так и сделал. Но ты достаточно умна, чтобы увидеть возможность, когда кто-то срёт на твоей лужайке.

— За шанс заполучить свою скинию я бы заключила сделку с самим Дьяволом.

— Ты прямо Филлис чёртова Диллер[64].

Проповедница не смотрит на меня, но могу сказать, что она довольна собой. Минуту спустя стучится Бримборион.

— Минутку, — кричу я и смотрю на Деймус.

— Вы заблуждаетесь. Знаешь это? Не думаю, что вы собираетесь торговать змеиным маслом, но ваша церковь — это влажный сон Новой Эры. Нет никакой адовской феи-крёстной, которая свергнет большого плохого Папочку и разберётся с этим бардаком.

Когда она улыбается, кажется, что ей меня жаль.

— С чего ты так уверен? Потому что ты великий и могущественный Люцифер?

— Потому что я бухал с Богом. Настоящим. Он разбит на такое множество частей, что не смог бы организовать поход старшеклассников. И поверьте мне, леди, у него нет запасного плана. Мы сами по себе.

Она гладит меня по руке и поворачивается, направляясь к двери.

— Позволь мне беспокоиться о душах адовцев, а ты беспокойся о своей грядущей смерти. Кстати, у меня есть одно условие.

— Какое?

— Я хочу быть там сегодня вечером. Я могу предоставить тебе бойцов и медицинскую помощь, но хочу быть там, чтобы при любом исходе, между нами не было недоразумений.

— Принято.

— Я открываю дверь, и она выходит в коридор.

— Что-нибудь ещё? — спрашивает Бримборион.

— Отведи её обратно вниз и предоставь всё, что она захочет. И сам не высовывайся. Скоро произойдут странные вещи.

— Насколько странные?

— Заляг-на-дно странные. Отведи леди вниз. Она может ввести тебя в курс дела.

Бримборион хочет задать больше вопросов. Деймус берет его за руку и уводит.

Адовский супербайк с рыком оживает. Я выскальзываю с тыльной стороны отеля и направляюсь на север по Родео-драйв. Здесь всегда ощущается прилив ностальгии. Однажды я ввязался в кайдзю-реслинг с цепным псом Мейсона Паркером, и едва не спалил эту улицу дотла. Но это было почти год назад, и я простил её за то, что она была так переполнена богатыми мудаками. И за то, что была такой легковоспламеняющейся.

Я гоню по Сансет, направляясь на север. Моя обожжённая рука болит от работы дросселем, но как есть, так есть. За Бульваром дорога находится в полном беспорядке. Землетрясения изодрали асфальт; огонь расплавил то, что оставалось, и когда он остыл, то стал напоминать слой лавы, полный застывших волн и внезапных провалов. Здесь проводится немного ремонтных работ. Не выгодно. Здесь нет ничего, кроме скорпионов и потерянных призраков из Тартара.

Туда, куда я направляюсь, не ездят ради удовольствия. Неразумно выбирать прямой маршрут, поэтому я сворачиваю с главной улицы на извилистые двухполосные дороги, огибающие выжженные холмы и заброшенные поместья киномагнатов, прежде чем нырнуть в скрытые каньоны. Вокруг полночь угольно-шахтной черноты, за исключением света фары мотоцикла. Я выжимаю дроссель, и дорожное полотно трясётся и трещит у меня под колёсами. Линии расходятся от меня тонкими чёрными молниями. Края дороги прогибаются. Куски отламываются и падают в темноту. Большая часть дорог к северу от Голливуда самоубийственны, по улицам так ебашили подземные кровавые приливы и землетрясения, что они в любую минуту могут провалиться в воронки. Это мой способ сделать жизнь интересной любому, кто преследует меня.

Я исхожу из идеи, что выход на безлюдную территорию побудит моего убийцу сделать свой ход. И пребывание в глуши даст мне больше шансов сбежать к чертям без того, чтобы в городе какие-нибудь вольные стрелки или красноногие принялись палить по мне, едва я упаду. Я могу спугнуть наёмных убийц, если не буду лежать и умирать. Если я дам им фору, позволив добраться до меня полумёртвого, возможно, это побудит их выступить в открытую, чтобы завершить работу. В этом и состоит идея. По правде говоря, я даже не уверен на сто процентов, что меня преследуют. Я надеюсь, что это так. Лучше бы это было так. Я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать. Узнаю достаточно скоро.