Дьявол сказал «бах» (ЛП)

У всех гражданских грязные лица, испещрённые грехом, но у Таящихся чистые. Полагаю, Люцифер не заведует ими. Когда дело доходит до знаков греха, мои друзья не исключение. Большинство их лиц размазаны, но не как у Касабяна. Аллегра и Карлос не так уж и плохи. Видок самый чумазый среди моих друзей. Его знаки тянутся от лица к рукам, но я не удивлён. Я знаю, что он убил нескольких парней во Франции сотню лет назад. Так говорит полиция Лос-Анджелеса, а у убийства нет срока давности, даже если кто-то этого заслуживает. Я проверял свое лицо в зеркале отеля. Ничего. Это потому, что я Люцифер, или потому, что я не совсем человек?

— Знаешь, я скучал. Я писал тебе записки и оставлял повсюду, надеясь, что Касабян сможет их увидеть и сказать тебе.

Она оглядывается на Ринко.

— Ага. Я тоже скучала по тебе. Четверть годовой нормы.

Она изрядно зла на меня. Не так, как Ринко, но зла. Я не могу винить её. Я обещал ей три дня, а дал сотню. Чтобы отойти, потребуется какое-то время. Если это вообще когда-нибудь случится после того, как она ушла к другому. И всё же, она пошла со мной в отель вчера вечером. Было это по случаю возвращения или прощальным трахом? Полагаю, я это узнаю. Я охуенно хорош в терпении.

— Мне нужно пойти взглянуть, как там Ринко, — говорит она.

Она берёт свои напитки и направляется обратно к столику. Останавливается и поворачивается.

— Вчера вечером ты собирался рассказать мне что-то о Люцифере. Что именно?

— Ничего важного. Ступай к Ринко, пока она не прикончила взглядом нас обоих.

Она уходит, и Аллегра следует за ней. Видок с Отцом Травеном вместе в конце стойки, так что я направляюсь в ту сторону. Когда я оказываюсь там, Видок снова роняет руку мне на плечи. Чёртов француз.

— Эй, Отец! Когда вы пришли?

Я протягиваю руку. Когда Травен пожимает её, то кладёт поверх другую руку, словно я Папа или Литл Ричард[122]. Лиам Травен — мой любимый священник. Отчасти потому, что он был отлучён от церкви, что означает, что он не верит в это корпоративное дерьмо, и отчасти потому, что он чокнутый. Он читает, пишет, ест и дышит древними языками, о которых никто никогда не слышал. Он знает больше имён древних богов, чем Ватикан и любой игрок в «Подземелья и Драконы» в мире.

— Только что вошёл, — отвечает он. — Когда Эжен позвонил, я не был уверен, верить ему или нет. И вот ты здесь.

— Если вас это утешит, я тоже не уверен, что я здесь. Я чувствую себя как плохой ксерокс, который кто-то пропустил через шредер.

— Уверен, что это пройдёт.

— Жаль вашу машину. Вам её вернули?

По пути обратно в Ад мне пришлось оставить машину Травена на улице рядом с телом мёртвого копа. Это была безобразная сцена, но это была вина Йозефа, а не моя, и я ничего не мог с этим поделать.

— В конце концов. Полиция несколько недель удерживала её. Мне неловко спрашивать тебя об этом прямо сейчас, но я должен.

— Нет. Я не убивал того копа. Но, как бы то ни было, я убил парня, который это сделал. — И спал как младенец. Но эту часть я ему не говорю. — Рад, что застал вас двоих вместе. Есть кое-что, о чём я хочу с вами поговорить. О том, что случилось со мной в Аду. О переменах, в которых я всё ещё пытаюсь разобраться.

— Тех, из-за которых эта перчатка? — спрашивает Травен.

Я смотрю вниз, радуясь, что не забыл надеть её.

— Это? Нет. Я просто потерял руку, а новая довольно уродлива.

— Ты потерял руку? Бог мой.

— Не парьтесь, Отец. Теперь я могу получить номерные знаки для инвалидов.

— Что ты имеешь в виду под словом уродлива? — спрашивает Видок.

Я обвожу взглядом помещение. Никто не смотрит, так что я стягиваю перчатку и даю им хорошенько рассмотреть мою демоническую пятерню. И сразу понимаю, что это была ошибка. Травен бледнеет.

— Аллегра пыталась описать, но даже близко не подошла к тому, чтобы запечатлеть ла орор экски[123].

Травен таращится на меня. Если бы глаза смогли закричать, убежать домой и спрятаться под одеялами, он бы уже ослеп.

— Так вот на что похож Ад? Что ещё они с тобой сделали? Я бы психологически не смог пережить нечто подобное.

Отец Травен раньше переводил старинные книги для Церкви. Затем перевёл не ту. Греховный «Некрономикон». Библию Ангра Ом Йа. Богов до Бога. За прегрешение его отлучили от церкви, а в игре в священника отлучение — это билет в один конец в Ад. Травен — самый чумазый парень в баре. Его знаки греха насыщенные и ужасные. Почти каждый открытый сантиметр кожи чёрный. Его руки выглядят так, будто он окунул их в смолу. Затем я вспомнил. Травен — пожиратель грехов из длинной линии пожирателей грехов. Он проглотил больше грехов, чем тысяча худших убийц и ублюдков, о которых только можно подумать. Должно быть, их вес сломал ему спину. И он говорит, что не смог бы пережить, если получил такую руку, как у меня. Думаю, он себя недооценивает, но у всех нас собственное понимание ужаса.

— Не парьтесь, Отец. Я познакомился с Богом. Он не такой, как вы о Нём думаете. Я также довольно хорошо знаю Дьявола. Он тоже не такой, как вы думаете. Поверьте, Небеса или Ад о вас позаботятся.