Дьявол соленых песков (СИ)

Но эта птичка и сама была полна сюрпризов! Дэм с трудом сохранял спокойное выражение лица, пока молча наблюдал за устроенным только для него одного зрелищем, подолгу задерживаясь на участках тела, которые только-только были прикрыты одеждой. Самообладание вообще было редким для него качеством, но в этот раз он готов был ждать, так как эта чувственная игра пришлась ему по вкусу, распаляя и без того пожиравшее изнутри желание. Нет, к черту все эти игры, еще успеется… Сегодня он в открытую, не боясь ничего, хотел ласкать ее, проводя руками по уже отложившимся в памяти изгибам тела, вдыхая знакомый сладкий аромат тела. И ему нравилось, как чувственно с тихим стоном отзывалась Лана на каждое его прикосновение, как прижималась к нему, ища поддержки, и сама пыталась перехватить инициативу. Сейчас она казалась ему еще желаннее, чем в те ночи, когда он тайком приходил в этот номер, боясь разбудить свою зеленоглазку. Невероятная, удивительная, думал он, когда вместо прикосновения пальцев почувствовал влажный горячий язычок на заинтересовавшем ее узоре, выбитом на его теле. Рррр, чертовка! Она заводила его не по-детски, распаляла, как костер инквизиции, на котором горело все его самообладание. Его, его девочка! Отзывчивая, тугая, тесная и влажна — только для него одного. Нежная и горячая. Смелая и беззащитная. До боли желанная. Такая противоречивая, но уютная и ставшая родной. Дэм никак не мог ею насытиться. Вся ночь была в их распоряжении, а ему было мало. Маленькая и такая ранимая, Лана таяла в его руках, прощая ему эту бессонную ночь, отдаваясь совершенно бесстыдно, беззастенчиво, до дрожи, до последнего дыхания. Боже, еще ни с одной женщиной он не чувствовал такого единения в желании.

Лана давно уже уснула, уютно устроившись на его груди, обхватив рукой талию, Дэм все прислушивался к ее размеренному дыханию, крепко прижимая ее к себе, словно боясь, что с первыми лучами солнца она растворится вместе с темнотой. Ему это было в диковинку, но с каждым новым мгновением он привыкал к этому все больше. В нем росла потребность видеть эту женщину постоянно, слышать ее голос, прикасаться к ней, обнимать ли, держать за руку, поправлять волосы. Это было сродни помешательству.

Уходить от нее в это утро было еще труднее, но работа требовала его постоянного присутствия. И только новый алый бутон, оставленный на постели, должен был напомнить ей о реальности прошедшей ночи. Дэм еще некоторое время полюбовался своей спящей женщиной, крепко прижавшейся к его пустующей подушке, мягко провел по длинным волосам и ушел. Но уже твердо решив для себя, что должен найти решение не отпускать ее.

Глава 20

Ранний заплыв стал в последние дни уже неким ритуалом, но только таким способом можно было расслабиться и заставить себя думать о чем-то ином, кроме Ланы. Была бы его воля, давно уже вернулся к ней, чтобы встретить утро, крепко держа ее в своих объятиях, погружаясь не в эти прохладные волны, а в жаркие глубины ее тела. Быть может, в один из оставшихся у них дней он именно так и сделает, но в это утро дела требовали его присутствия, а пренебрегать своими обязанностями он не имел права.

Но для начала все же хотелось порадовать свою девочку. Дэм вспомнил, как горели восхищением ее глаза, когда пред ней поставили десерт от шеф-повара. «Бог кухни» — а именно так называли Луиджи Бристони — творил самые настоящие шедевры, отказаться от которых не мог никто, равно как и остаться к ним равнодушным. Дэму стоило немалых усилий (да и денег тоже) уговорить того остаться в отеле и на время отказаться от заветной мечты о собственном ресторане, ведь во многом уже одно только имя Луиджи Бристони было гарантией незабываемого отдыха в этом отеле. Здесь чаще отдыхали непростые люди, и ради того, чтобы заставить их раскошелиться, приходилось раскошеливаться отелю. Но ведь оно того стоило! С Луиджи у Дэма сложились неплохие отношения, порой они могли пропустить по бокалу-другому хорошего виски за обсуждением новой идеи, а иногда и просто за приятной беседой на отвлеченные темы. Именно поэтому шеф-повар не отказал в маленькой услуге порадовать одну особенную гостью своими кондитерскими «пустячками», как он сам называл свои шедевры. В это утро Дэм и предположить не мог, что «пустячок» Луиджи окажется таким осмысленным — корона на шоколадно-фруктовом муссе.

— Для королевы твоего сердца, — усмехнулся Бристони, похлопав приятеля по спине. Ох уж эти итальянцы с их тонким душевным устройством! Все-то они понимали. — Надеюсь, она оценит наши старания.

— Луиджи, твои старания всегда выше всяких похвал, — улыбнулся Дамиан.

— О своих стараниях я не говорю, здесь все предсказуемо. Хоть бы кто уже и покритиковал бы за что, а то даже скучно становится. — Шеф-повар театрально закатил глаза. — А вот твои попытки произвести впечатление трудно не заметить. На моей памяти это… дай-ка подумать… первая.