Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

Холмс продлил свое пребывание в Бостоне. Минни называла его Гарри. Он водил ее на спектакли и концерты, дарил ей цветы, книги и сладости. Очаровать ее оказалось делом нетрудным. Всякий раз, когда он заводил с ней речь о том, что ему нужно возвращаться в Чикаго, она сразу становилась подавленной, что особо умиляло его. Весь 1889 год он регулярно появлялся в Бостоне и в каждый свой приезд погружал Минни в водоворот спектаклей и ужинов, при этом откладывая основное воздействие на нее на дни, предшествующие его отъезду, когда ее желание видеть его рядом разгоралось, словно пожар в сухом лесу.

Однако со временем эта игра ему наскучила. Расстояние между городами было слишком большим, а сдержанность Минни слишком упорной. Его приезды в Бостон сделались более редкими, хотя он по-прежнему отвечал на ее письма, причем делал это с восторгом влюбленного.

* * *

Отсутствие Холмса разбило сердце Минни. Она уже влюбилась в него. Его приезды будоражили ее, его отсутствие делало ее жизнь бессмысленной. Она была в недоумении: он, казалось, продолжал ухаживать за ней и даже настаивал на том, чтобы она бросала учебу и переезжала в Чикаго, но вот теперь он пропал, и его письма стали приходить редко. Она бы с радостью уехала из Бостона, но только по причине замужества, а никак не на тех безрассудных условиях, которые он предлагал. Он был бы прекрасным мужем. Он относился к ней с такой любовью и нежностью, которых она практически не видела у других мужчин, к тому же он был еще и преуспевающим бизнесменом. Она тосковала по исходящему от него теплу и его прикосновениям.

А письма от него вскоре вообще перестали приходить.

После окончания Академии ораторского искусства Минни переехала в Денвер, где, пытаясь создать собственную театральную труппу, потеряла 15 тысяч долларов. Она все еще пребывала в мечтах о Гарри Гордоне. После того как ее театральная труппа рассыпалась, она стала думать о нем все больше и больше. Думала она и о Чикаго, городе, о котором тогда говорили все и в котором, как ей казалось, каждый стремился обосноваться. Тяга к этому городу, в котором жил Гарри и в котором должна была скоро открыться Всемирная Колумбова выставка, стала для нее непреодолимой.

Она переехала в Чикаго в феврале 1893 года и нашла работу стенографистки в юридической фирме. Она написала Гарри и сообщила о своем приезде.

Немедленно представ перед нею, Гарри Гордон со слезами на глазах приветствовал ее. Он буквально излучал теплоту и нежность. Все выглядело так, словно они никогда и не расставались. Он предложил ей перейти на работу к нему в качестве личной стенографистки. Тогда они смогут видеться друг с другом каждый день, не опасаясь вмешательства хозяйки дома, у которой Минни снимала квартиру и которая так строго следила за ней, словно была ей родной матерью.

Такая перспектива ее пугала. Он все еще ни единым словом не обмолвился о замужестве, но она была уверена, что он ее любит. И она была в Чикаго, где все обстояло совсем иначе – здесь не было привычного для нее жесткого соблюдения формальностей. Куда бы она ни пошла, она везде встречала своих ровесниц, которых никто не сопровождал; они работали и жили своей собственной жизнью. Она приняла предложение Гарри, чему он, как ей показалось, обрадовался.

Но он выдвигал любопытные условия. Минни, обращаясь к нему на публике, должна была называть его Генри Говард Холмс – этим псевдонимом, объяснил он ей, он пользуется в бизнесе. Она никогда не должна называть его Гордоном и не выказывать удивления, когда люди будут обращаться к нему как к доктору Холмсу. Однако ей разрешалось в любое время называть его Гарри.

Она взяла на себя его корреспонденцию и вела его книги, пока он всецело был занят подготовкой своего дома к Всемирной выставке. Они вместе ужинали в его кабинете; еду им приносили снизу, из ресторана. Минни проявила «отменный аппетит к работе, – писал Холмс в своих мемуарах. – Первые недели она жила отдельно, но потом, примерно с 1 марта до 15 мая 1893 года, она обосновалась в комнатах, которые находились в том же здании, что и мои офисы».

Гарри касался ее, ласкал ее, и при этом его глаза были полны слез обожания. В конце концов он попросил ее стать его женой. Она почувствовала себя необыкновенно счастливой. Ее Генри был таким симпатичным, таким активным, и она была уверена, что после женитьбы они заживут удивительной жизнью, в которой будут частые путешествия и приятные покупки. Своими мечтами о будущем она поделилась со своей сестрой Анной в письме.

В последние годы сестры, преодолев давнюю отчужденность, очень сблизились. Они постоянно обменивались письмами. Письма Минни были наполнены новостями о ее быстро развивающемся романе и бурными восхищениями по поводу того, что такой симпатичный мужчина выбрал ее себе в жены.

Анна была настроена скептически. Роман сестры развивался слишком уж быстро, и в нем преобладало интимное начало, а традиционно сложные правила ухаживания как бы отбрасывались в сторону. Минни была приятной, это она знала, но знала Анна и то, что красавицей ее сестра явно не была.