Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

Данте называет Люцифера императором царства скорби. Для него мир симметрически делится на три великие монархии: вышнюю небесную — Божескую, среднюю земную — человеческую, нижнюю адскую — дьяволову. Но идея ада, как царства, не принадлежит Данте, ни даже Средним векам, хотя в Средние века она достигает наивысшего развития. Старая на земле, как само государство, она свойственна всем историческим религиям, и христианство приняло ее из эллино-римского мира уже в весьма тщательно выработанном виде. Понятие об адском царстве находится уже в Евангелиях, и уже Отцы Церкви снабжали Люцифера атрибутами верховной власти: скипетром, венцом и мечом. Во многих аскетических легендах Сатана изображается сидящим на высоком троне, окруженным царскою пышностью, возвышаясь над огромною толпою служителей и свиты. Таким путем народная фантазия выработала мало-помалу целый сатанинский двор, во всем подобный дворам великих государей земли. В волшебной истории Иоганна Фауста, послужившей основою знаменитой трагедии Гёте, мы находим такое расписание чинов: король ада — Люцифер, вице-король — Белиал, губернаторы — Сатана, Вельзевул, Астарот и Плутон. Мефистофель и еще шесть других — в титуле князей. При дворе Люцифера имеется пять министров, один статс-секретарь и двенадцать служебных демонов вроде флигель-адъютантов (spiriti familiares). В других же магических и демонологических книгах упоминается о дьяволах-герцогах, маркизах, графах, с точным исчислением, сколько легионов дьяволов каждый имеет под своей командой.

В русской старинной литературе подобную картину ада как царства и царского двора Сатаны Дает знаменитая «Повесть о Савве Грудцыне»^{110} — роман XVII века, повествующий якобы событие эпохи первого самозванца («бысть убы в лето 7144»). Купеческий сын Савва Грудцын, живучи в городе Орле, Усольском, влюбился в жену здешнего купца Божена Второго и за обладание ею продал душу свою бесу, представшему ему в виде доброго товарища и выманившему у него хитростью «богоотметное писание». Но так как черти большие формалисты и плутовски добытая расписка, по-видимому, не твердо гарантировала право беса, то он, обманом же, приглашает Савву Грудцына лично поднести ее Сатане:

«По некоем же времени поемлет бес Савву, и поидоша оба за град на поле; изшедшим же им из града, глаголет бес Савве: „Брати Савво, веси ли кто есмь аз? ты убо мниша мя совершенно быти от рода Грудцыных, но несть тако: ныне убо за любовь твою повем ти всю истину, ты же не убойся, ниже устыдися звати мя, братом себе, аз убо всесовершенно улюбих тя в братство себе; но аще хощещи уведати о мне, аз убо сын царев; но идем протчее и да покажу ти славу и могущество отца моего“; и сия глаголя, приведе его в пустое место на некий холм и показа ему в некоем раздоле град велми славен; стены и покровы и помосты все от злата чисто блистахуся; и рече ему: „Сей есть град и творение отца моего, но идем убо и поклонимся купно ему; а еже дал ми еси писание, ныне тем его, сам вручи отцу моему, и великою честью почтен будеши от него“. И сия изглаголав, бес отдает Савве богоотметное оное писание. Оле безумие отрока! ведый бо яко никоторое царство прилежит в близости к Московскому государству, но все обладаемо бе царем московским, аще бы тогда вообразил на себе образ честного креста, вся бы сия мечты диавольские яко сен погибли!»