Дьявол в "Доме кукол" (ЛП)

Он качает головой.

— Нет, не бред. Это миф. Ты понятия не имеешь, какими уродливыми были первые дни здесь. Нам нужно было забыть всё это, и когда мы так и сделали, нам нужно было что-то взамен.

Старик в подвале был прав. Дай людям то, что они хотят.

— Теперь всё кончено. Это место и эта история. Вы оба. Швыряйте эти канистры, или это сделаю это сам, и швырну вас с ними заодно.

Герион с Человеком-Слоном толкают двери и бросают внутрь открытые канистры. Я достаю из бардачка пару сигнальных факелов, зажигаю их и швыряю в темноту. Бензин взрывается, опрокидывая меня на задницу. Человек-Слон помогает мне встать и ведёт к грузовику. Он вытаскивает из кабины остальные тела и помогает сесть на пассажирское сиденье. Герион забирается внутрь и садится на маленькое откидное сиденье между нами, пока Слон достаёт остальную падаль и мёртвых солдат, и оставляет их на дороге.

— Только мы остались?

Герион кивает.

— Похоже на то.

Человек-Слон приносит из второго «Унимога» канистры с бензином и закрепляет их сзади.

— Я не горю желанием возвращаться через кольца, — говорит Герион.

— Спорю на доллар, что их больше нет. С чего бы им остаться? Малифас скорее всего мёртв, а Брешь горит. Скрывавшее их худу скорее всего тоже исчезло.

— Надеюсь на это.

Я сплю большую часть обратного пути. Я быстро исцеляюсь, так что к тому моменту, как мы видим огни Пандемониума, рана перестала кровоточить. Человек-Слон останавливает грузовик, чтобы перелить топливо из одной из канистр в бак.

— Ты намерен, когда вернёмся, рассказать всем правду о Енохе и Малифасе?

— Чертовски верно.

— Я бы хотел, чтобы ты этого не делал.

— Ад в руинах. Забыть о том, кто ты и что ты, — не с этого начинают собирать всё воедино.

Герион хлопает в ладоши.

— Уроки этики и морали от Сэндмена Слима. Кто бы мог подумать?

Герион наливает в стакан Царской водки, и мы вместе выпиваем. Он наливает в другой стакан для Человека-Слона, когда тот возвращается.

— Во многих отношениях это была обескураживающая поездка, — вздыхает Герион.

— Какая часть? Сотня мёртвых парней, или мы с Малифасом разрушаем твою небылицу?

— Сотня — это трагедия. Остальное — твоя вина.

Я сажусь. Рана заставляет поморщиться.

— В чём моя вина?

Герион кивает мимо меня.

— В этом.

Я смотрю на Человека-Слона. Тот привалился к двери, всё ещё держа в руке стакан Царской водки. Я достаю свой нож и прижимаю к горлу Гериона.

— Ты отравил его, чтобы сохранить свой секрет? Мне ты тоже что-то подсунул? Поверь, я смогу снести тебе голову прежде, чем упаду.

— Я бы никогда не убил тебя, Лорд Люцифер. А ты теперь Люцифер. Ты победил Еноха, нечистого, и его зверей, и я стану петь тебе дифирамбы по всему Пандемониуму. Аду, чтобы восстановиться, нужен храбрый и блистательный Люцифер.

— Но я собираюсь рассказать всем правду, — говорю я, но даже произнося эти слова, каким-то странным образом знаю, что это не так.

— Ты расскажешь им то, что тебе говорю я. Я не отравил тебя. Просто дал немного зелья памяти. То, что было, исчезнет и заменится тем мифом, который я повторю тебе по пути в Пандемониум.

Я хочу пырнуть Гериона, но нож становится очень тяжёлым. Мои руки падают на колени. Герион заталкивает тело Человека-Слона в кузов грузовика и садится на водительское сиденье. Заводит двигатель и везёт нас в Пандемониум.

— Брешь Еноха находится на краю города без названия. Города предателей, — внушает он.

— Нет. Это неправда. Я вспомню. Я расскажу им.

— Нет. Не расскажешь. Енох спаривался со зверями, и те терроризировали путников на дороге.

Я начинаю что-то говорить, но слова не вылетают. Я пытаюсь представить себе Малифаса в его поношенной одежде, но не могу удержать изображение. Пытаюсь запомнить Брешь, лабиринт и фальшивый «Бамбуковый дом кукол». Но уже сейчас чувствую, как всё это утекает из меня, как вода в сточную канаву. Я пытаюсь цепляться за воспоминания, но понимаю, что к тому моменту, как закончу это предложение, они исчезнут.