Дьявол в Огайо (ЛП)

Мы с Даниэль в недоумении смотрели на мать. Говорить о работе дома — это одно, но привести пациентку домой?

— Зачем? – спросила я, прежде чем поняла, что стоит остановиться.

Мама отругала меня за грубость одним лишь взглядом. Затем спокойно объяснила: — Мэй не может вернуться домой, поэтому останется с нами, пока не найдется другой подходящий вариант.

Я не могла поверить в услышанное. Пациентка психиатра останется у нас? Это было очень странно.

— Всего на несколько дней, — сказала мама, опустив глаза на коврик. Она собрала крошки, затем подошла к раковине, чтобы смыть их с рук.

— Итак, у нас гостья! – выключив воду, подытожила мама.

Я взглянула на Мэй, которая почти улыбнулась: уголки ее от природы красных губ почти незаметно приподнялись.

Вся эта ситуация, казалось, не беспокоила Даниэль.

— Круто! Хочешь остаться в моей комнате? — предложила Дэни, — я посплю на диване.

Мама вытерла руки кухонным полотенцем.

— Вообще-то, я думала, что Джулс может спать с тобой, Дэни. Тогда у Мэй будет своя комната, — объяснила она, — и немного уединения.

А это не странно, что незнакомая девочка, мало того, что собирается с нами жить, так еще и я должна отдать ей свою комнату? Меня беспокоило не столько то, что меня переселили, сколько то, что мама приняла решение, не посоветовавшись со мной. Она всегда любила поговорить. Почему же сейчас она просто объявила об этом, не обсудив сначала с семьей?

Мама заметила, что мое лицо помрачнело.

— Это всего на несколько дней, Джулс, — сказала она. — Ты ведь не против?

Это звучало скорее как утвердительное предложение, а не вопрос.

Я задумалась. Что, если я останусь в комнате сестры на одну-две ночи? Если это только до тех пор, пока Мэй некуда пойти, это небольшая проблема. И, возможно, тогда мама купит мне новую камеру, в которой я отчаянно нуждаюсь.

— Конечно, я останусь с Даниэль, — согласилась я, взглянув на Мэй.

— Хочешь послушать мой кастинг на «Злая»? — защебетала Даниэль, обращаясь к Мэй, — Я записал его на свой телефон!

Прежде чем наша новая гостья успела ответить, я заметила что-то на плече Мэй.

— Что это? – показала я.

Темно-красное пятно появилось на розовой толстовке с кошкой и поползло дальше по плечу.

— Это что, кровь? – ахнула Даниэль.

Она ненавидела вид крови и клялась, что у нее кружится голова. Я боялась того, что произойдет, когда у нее начнутся месячные.

Мама поспешила с кухонным полотенцем и положила его поверх растущего пятна крови. Мэй, должно быть, что-то почувствовала, но не пошевелилась.

Я смотрела, как Мэй закрыла глаза, почти не реагируя на боль. Я никогда не видела такой реакции. Когда кому-то было больно, они обычно плакали, но Мэй просто замерла.

Почему у этой девушки кровь? Ее били? Издевались?

— Джулс, не могла бы ты одолжить Мэй какую-нибудь одежду? – попросила мама. — И, пожалуйста, поменяй на кровати постельное белье.

— Конечно, — ответила я, поднимаясь.

Я не могла перестать смотреть на Мэй, гадая, откуда она и что с ней случилось. Я попыталась прочесть что-нибудь на ее лице, но в отличие от лица моей матери, внешне Мэй была спокойной. Глядя на нее, никто бы не догадался, что у нее толстовка в крови.

— Давай сменим повязки, — нежно сказала Мэй мама.

Мэй ничего не ответила. Она просто сидела неподвижно.

Я чувствовала себя виноватой перед ней. Очевидно, она была ранена, но также была вероятность, что она сделала что-то, чтобы причинить себе боль, а это пугало меня. Все это сбивало с толку. Кто эта странная девочка, которая вошла в наш дом?

Глава 8

За ужином Мэй к нам не присоединилась.

Она сказала, что очень устала, поэтому мама разрешила ей отдохнуть. Папа работал допоздна, а Хелен была в Лэндоне. Дэни беспрестанно переживала, получит ли главную роль в мюзикле.

Я уставилась на лежавший на тарелке покрытый томатным соусом кусок пиццы. Она была с грибами. Да, я знала, что это, должно быть, не самая большая проблема в мире. Были еще голодающие дети в Африке и все такое. Но меня беспокоило это. Мама снова совершенно забыла обо мне.

Дэни не возражала. Она просто жевала, обсуждая, почему роль должна достаться ей, а не Тэрин. Хотя Тэрин была ее лучшей подругой.

— Она не знает, как правильно брать высокие ноты. Надо делать вот так, — объясняла младшая сестра маме, зная, что мне это неинтересно.

Она скривила рот в очень широкую почти-улыбку.

— А потом расплющить язык так, — добавила она, по-видимому, расплющив язык.

— Вот как я беру высокие ноты, — пропела она.

Я бросила на нее взгляд: серьезно? Она улыбнулась мне в ответ с фальшивой невинностью, а затем впилась в пиццу, прямо в грибы. Я поморщилась.

— Что? – спросила она. — Джулс, ты не одобряешь мой выбор еды? – провоцировала она меня, глядя на маму.

— Нет, — ответила я. — Я просто не люблю грибы, а об этом никто не помнит.

Мама, которая тупо смотрела на скатерть, и не съела ни кусочка, наконец взглянула на меня. Я смотрела на свой кусок.

— О, прости, дорогая, — вспомнила она. — Я забыла заказать что-нибудь попроще.

Я пошла на компромисс, не желая спорить об этом.

— Как бы там ни было, я могу убрать их.