Дьявол в раю. Романы

Ильин хотел встать, вцепившись в подлокотники кресла, остался сидеть.

— Присутствовать? Или обождать за дверью? — спросил прапорщик.

Галей взглянул на опешившего полковника, спокойно повернулся к сопровождающему, не разжимая губ, произнес:

— Иди, сынок. Я с того света вернулся.

Видишь, Игорь Трофимович переживает — И закрыл за охранником дверь.

Галей, готовясь к предстоящей встрече с полковником, который приказал убить киллера, успокаивал себя, боялся сорваться и наделать глупостей, даже зашел в аптеку, купил валерьянки. Странно, увидев знакомое лицо с легким прищуром светлых глаз, прибитую сединой голову, непринужденно улыбнулся и неожиданно для себя сказал:

— Да не бери ты так к сердцу, Игорь Трофимович! Чего только в жизни не случается.

— Ну раз зашел, присаживайся, — взяв себя в руки, сказал Ильин. Признаюсь, не ко времени, у меня без тебя забот уйма.

— Знаю, вчера к вечеру на даче большого начальника другого холуя застрелили. Пишут, выстрел был хорош, в центр лба залепили. Я хотел попозжее, где-нибудь через недельку к тебе заглянуть. А новость прочитал, понял, следует явиться, засвидетельствовать почтение да сказать, что дело не мое. Рано или поздно, узнаешь, что Борис Галей живой, пошлешь своих пацанов обувку изнашивать. Ты знаешь, я винтовкой не пользуюсь, вообще цвет сменил. У меня после того, как я с того свет возвернулся, к покойным, эта, как ее, аллергия, во! Ты, полковник, запиши, в момент убийства этого лоха, где-то в районе девятнадцати часов, так газеты пишут, раб Божий Галей Борис Сергеевич находился в кругу друзей и двух ментов из отделения милиции, которые отмечали его, Галея, возвращение в отчий дом. Чего не пишешь?

— Запомню.

— Во-во, у меня память отличная. Хотел я тебя закопать… — Голос у Галея сорвался, оттянуло в хрип, он тяжело сглотнул, достал пачку сигарет. — Вот курить научился, даже рюмку могу выпить, ведь знаешь, раньше со мной не случалось.

Ильин почувствовал, как сердце придавило; он пошарил в ящике стола, достал бутылку коньяка, сделал крохотный глоток.

— У! Да ты совсем плохой. Сосуды! Вот блядская жизнь, полковник! Чужими жизнями распоряжаешься как дерьмом! А свою сохранить — проблема! Ты брось, береги себя, я на тебя серьезные виды имею. Опять же мне обида, коли я тебя не сам кончу, а ты от дряхлого сердчишка завалишься.

Ильин еще раз глотнул из бутылки, убрал в стол, заставил себя подняться из кресла, даже прошелся по кабинету. Оказавшись за спиной Галея, с ненавистью взглянул на его затылок. Галей угадал мысли полковника.

— Некачественно твои пацаны сработали, поленились вывести из машины, в салоне ударили, а замаха-то нет, да и удар чуть выше положенного места пришелся, потому и живой, — спокойно, несколько задумчиво произнес Галей.

— Халтурщики, простого дела не выполнили, — в тон Галею сказал полковник и вернулся на свое место. — Теперь с тобой мороки не оберешься.

— Господин полковник, давайте расставим все точки над «ё»! — Галей перешел на «ты», заговорил деловито. — Я от власти не борзею, меру знаю, мне такой умный и могущественный противник не нужен. Вам известно, я вашу школу закончил, опыт страховки имею, потому вы меня тронуть никак не можете.

— Твои дела не доказываются, мои тоже не доказываются. — Голос Ильина набрал силу.

— Верно, они в суде не доказываются. Но для служебного расследования и увольнения без выходного пособия на вас, Игорь Трофимович, вполне хватит. Я материал по разным норкам рассовал, вам все не разыскать. Да и людей у вас таких, кому бы вы могли довериться, нет и быть не может. Так что ежели я под троллейбус случайно попал, то телеги на вас в тот миг и поехали. И не вашим засранным генералам, которые, оберегая себя, вас спасать начнут, а в такие места, где на моем материале вмиг из полковника Ильина героя всея России сделают, да и за пределами прославят. Все, Игорь Трофимович! Я не угрожаю, и больше вы от меня ни одного непочтительного слова не услышите. Шантаж — дело крайне опасное, мне ведомо.

— Так что ты хочешь? — Ильину еще не терпелось хлебнуть, но он удержался.

— А ничего, живут люди, каждый сам по себе и друг друга не трогают.

— Больно ты прост. — Ильин смотрел недоверчиво.

— Ну, я не совсем прост. — Тогда говори.

Я за эти месяцы много чего передумал, а: решил со стрельбой кончать. Не хлебное дело. Я иное решил.

— Хлебное?

— Очень. Половина ваша.

— Нет! — быстро ответил Ильин.

— А вы, Игорь Трофимович, не зарекайтесь. Дальний банк — это надежно, но уж больно он дальний. А наличные — они завсегда наличные. И не мне вам, уважаемый, подсказывать, что жизнь порой так сдает, что по сравнению с ней самый классный исполнитель заезжим лохом окажется. Я один. Сашку моего можно не считать, ничего не знает и знать не будет. Я слегка обернусь, потом вы решите, падаете в долю или в стороне от денег остаетесь.

И раньше Ильину Галей нравился, сейчас понял, что цены парню нет. И надо же такому случиться, что малый оказался на другом конце веревки.