Дьявол в синем

"Смыться! Смыться! Ты собираешься удрать от единственной собственности, которая у тебя есть! Удрать! Нет уж, лучше умереть, чем удрать".

"Ну хорошо, ты говоришь, я так или иначе умру. Единственное, что мне остается, это дождаться следующей среды".

"Ты должен встать на ноги, парень. Нельзя позволять этим людям топтать тебя. Путаться с белыми француженками, которые вовсе не француженки, работать на белого человека, который готов убить твоего брата просто за то, что от него по-другому пахнет. Ты должен разобраться в том, что произошло, и понять, что к чему".

"Но что я могу поделать с полицией, мистером Олбрайтом и даже с этой девушкой?"

"Ждать удобного случая, Изи. Не делай ничего, чего ты не должен делать. Просто жди удобного случая и пользуйся им всегда, когда он представится".

"А что, если..."

"Не задавай никаких вопросов. Либо "да", либо "нет". "А что, если..." – это для детей. А ты мужчина".

"Да", – сказал я и внезапно почувствовал себя сильным.

"Не так уж много покушающихся на твою жизнь, Изи. Для этого вокруг слишком много трусов".

Я слышу этот голос только в самые тяжелые минуты, когда все кажется настолько скверным, что я готов сесть в машину и на полном ходу врезаться в стену. Тогда ко мне приходит Голос и дает самый верный совет.

Голос звучит сурово. Ему совершенно все равно, испуган я или мне угрожает опасность. Он просто анализировал тягостную ситуацию и рассуждал, как из нее выпутаться.

* * *

Я впервые услышал Голос, когда служил в армии.

Вступив в армию, несущую защиту и поддержку всему миру, я гордо сознавал себя ее частицей. Оказалось, в армии так же относились к черным, как и на Юге. Меня обучали быть солдатом, бойцом, а потом на целых три года усадили за пишущую машинку. Я прошел всю Африку и Италию в составе отдела статистики. Мы следовали за боевыми частями, отмечая их продвижение и подсчитывая потери. Я числился в "черной" дивизии, где все старшие офицеры были белыми. Меня обучали убивать, но белые люди не спешили дать мне в руки оружие. Им претила мысль, что я буду проливать кровь белых. Они по-прежнему считали нас, черных, неспособными подчиняться дисциплине и не готовыми к военной службе. На самом деле они боялись, что нам может понравиться вкус свободы, которую приносит общение со смертью. Если чернокожий хотел воевать, он должен был пойти добровольцем. Тогда у него был шанс попасть на фронт. Я же считал людей, добровольно соглашавшихся воевать, дураками.

"Почему я должен умереть в этой войне белых людей?" – спрашивал я себя.

Но однажды, когда я сидел в своей конторе, прибыла партия белых солдат прямо из района боев под Римом. Они похвалялись, что белые парни спасли Европу, а негров-солдат называли трусами. Я понимал, они нам просто завидуют: мы сытно жили в тылу, развлекались с местными женщинами. Но все же меня задело. Я возненавидел этих белых солдат и свою собственную трусость. Вот так я перед высадкой в Нормандии стал добровольцем и позднее воевал в армии Паттона. К этому времени союзники оказались в таком отчаянном положении, что уже не могли позволить себе роскошь сегрегации в армии. В нашем взводе воевали черные, белые и даже японоамериканцы. Между расами постоянно возникали стычки, в особенности из-за женщин, но мы научились считаться с интересами друг друга и в этом вопросе.

* * *

Впервые я услышал Голос за пределами Нормандии, возле небольшой фермы. Я попал в ловушку в сарае. Мои приятели Энтони Якимото и Вентон Найлз были убиты, и снайпер держал нас под прицелом. Голос велел мне оторвать задницу от земли и прикончить снайпера. "Убей его и пропори штыком. Ты не должен позволить ему убить себя. Если даже он тебя не пристрелит, ты будешь жить в вечном страхе до конца своих дней. Убей этого подонка", – сказал мне Голос. И я убил его.

В Голосе не было вожделения. Он никогда не призывал меня насиловать или красть. Просто говорил все как есть. Что я должен делать, чтобы выжить и остаться человеком. Голосу я повиновался безоговорочно.

Глава 15

Вернувшись домой, я обнаружил у ворот белый "кадиллак". Машина пустовала, зато входная дверь была распахнута. Сразу за дверьми ошивались Мэнни и Шариф. Он ухмыльнулся мне, а Мэнни тупо уставился в пол и так и не поднял на меня глаз.

Мистер Олбрайт стоял у кухонного окна, глядя на задний дворик. В доме пахло кофе. Услышав мои шаги, он повернулся ко мне с фарфоровой чашкой в руке. На нем были белые хлопчатобумажные брюки, кремовый свитер, белые туфли для гольфа и капитанская фуражка с черным околышем.

– Изи, – дружелюбно улыбнулся он.

– Что вы делаете в моем доме?

– Мне нужно было поговорить с тобой. Я надеялся застать тебя дома. Не торчать же мне на улице? Вот Мэнни и открыл замок отверткой. – В его голосе звучала едва уловимая угроза.

– У вас не было ни малейшего повода врываться ко мне таким способом, мистер Олбрайт. Вам бы понравилось, если бы я ворвался в ваш дом?

– Я бы оторвал твою негритянскую башку, – ответил он, все так же лучезарно улыбаясь.

С минуту я молча смотрел на него. Где-то в глубине сознания мелькнуло: "Дождись удобного случая, Изи".