Дьявол весной

— Вы интересуетесь Чарльзом Дарвином, насколько я помню. Читали его последнюю книгу?

— Нет.

Почему он заговорил о книгах? Она жутко нервничала, и её раздражало, что он оттягивает момент.

— «О выражении эмоций у человека и животных», — продолжил Габриэль. — Дарвин пишет, что обычай целоваться не может считаться врождённым инстинктом у человека, поскольку он не распространяется на все культуры. Новозеландцы, например, трутся носами вместо поцелуев. Он также ссылается на племена, в которых люди приветствуют друг друга, мягко подув в лицо оппонента. — Он бросил на неё невинный взгляд. — Если хотите, то мы можем с этого и начать.

Пандора понятия не имела, как на это реагировать.

— Вы надо мной издеваетесь? — потребовала она ответ.

Его глаза искрились весельем.

— Пандора, — пожурил он её, — разве вы не понимаете, когда с вами флиртуют?

— Нет. Всё, что я понимаю, так это то, что вы смотрите на меня, как будто я чересчур забавна, словно дрессированная обезьянка, стучащая в бубен.

Не убирая руки с её шеи, Габриэль дотронулся губами до лба Пандоры и разгладил хмурую морщинку.

— Флирт — это игра. Это обещание, которое вы можете сдержать, а можете и нет. Провокационный взгляд… улыбка… прикосновение кончика пальца… или шёпот. — Его лицо было прямо над ней, так близко, что она могла разглядеть золотистые кончики на его пушистых тёмных ресницах. — Должны ли мы теперь потереться носами? — прошептал он.

Пандора покачала головой. У неё возникло внезапное желание подразнить его, застать врасплох. Поджав губы, она слегка подула на его подбородок.

К её удовольствию, Габриэль два раза удивлённо моргнул. Вспышка света сделала его глаза лихорадочно-яркими, в них заискрилось изумление и веселье.

— Вы выигрываете, — сказал он и обхватил лицо Пандоры рукой, большим пальцем описывая круги на её щеке.

Пандора напрягалась, когда его рот опустился на её губы так легко, словно прикосновение шёлка или лёгкий ветерок. Поначалу он был почти осторожным, не предъявлял никаких требований, лишь обводил контуры её рта своим. Нежно, нежно… его губы чувственно двигались, успокаивая привычный хаос в её голове. Она заворожено ответила, неуверенно прижав губы к его рту, он откликнулся, играя с ней, пока она не начала растворяться в медленных, бесконечных поддразниваниях. В голову не закрадывались никакие мысли, не было ни ощущения времени, ни прошлого, ни будущего. Существовал только этот момент, где они стояли вдвоём на залитой солнцем тропинке из вьющихся растений и душистой сухой травы.

Он нежно поймал её нижнюю губу, а затем верхнюю, лёгкое покусывание отозвалось яркими вспышками в чувствительных местечках внизу. Увеличивая давление, он уговаривал её губы раскрыться, пока Пандора не ощутила едва уловимый незнакомый привкус чего-то нежного и будоражащего. Она почувствовала кончик его языка, это было проникновение чистейшего жара в личное пространство, которое всегда принадлежало только ей. Растерянная и трепещущая от удивления она открылась ему навстречу.

Его ладонь полностью обхватила её затылок, он прервал поцелуй, чтобы проложить губами путь по её шее сбоку. Она начала задыхаться от ощущений прикосновения его рта, медленно затрагивающего безумно чувствительные места, где кожа была нежнее всего. От этого бархатного скольжения она вся покрылась гусиной кожей. Пандора не чувствовала своего тела, теряя возле Габриэля почву под ногами, а в это время, глубоко внутри, удовольствие разливалось, как расплавленное солнце.

Дойдя до изгиба, где шея переходила в плечо, Габриэль задержался на этом месте, прикоснувшись к нему языком. Он слегка прикусил его, отчего Пандору сотрясла беспомощная дрожь. Мягкими, изучающими поцелуями, он проложил обратный путь наверх. К тому времени, когда Габриэль снова вернулся к её рту, Пандора не смогла сдержать унизительного, нетерпеливого всхлипа. Казалось, её губы опухли и одеревенели, наслаждение от натиска его рта становилось изысканным облегчением. Обвив руками шею Сент-Винсента, она притянула его голову ниже, призывая целовать её глубже и дольше. Пандора осмелилась исследовать его рот так же, как это сделал он, на что Габриэль издал низкий удовлетворённый звук. Его рот был таким восхитительным и шелковистым, что она не удержалась и обхватила его лицо обеими руками, напористо заявляя свои права. Она целовала Габриэля всё крепче и глубже, лакомясь его упоительно-сладостный ртом с неудержимой жадностью.

С задушенным смешком Габриэль отстранился и сжал ладонь в её волосах, задыхаясь, как и она.

— Пандора, любовь моя, — сказал он, его глаза блестели от страсти и веселья, — вы целуетесь, как пират.

Ей было всё равно. Она должна была почувствовать его ещё сильнее. Каждая часть тела пульсировала, ощущения переполняли, Пандора дрожала от голода, не зная, как его утолить. Стиснув его плечи, она вновь отыскала рот Габриэля и выгнулась вдоль жёстких, мужских контуров его тела. Этого оказалось недостаточно… она хотела, чтобы он её раздавил, повалил на землю и придавил всем своим весом.

Габриэль нежно целовал Пандору, пытаясь её смягчить.