Дьявол знает, что ты мертв

– Очень трудно. Самый легкий способ – это записаться в кружок стрелкового спорта, пройти курс обучения, а потом, ободрав тебя как липку, они, конечно, помогут заполнить заявление и пройти необходимые формальности. Хотя обучение обращению с пистолетом отнюдь не плохая идея сама по себе, но вот только процесс занимает достаточно длительное время и, как я намекнул, стоит приличных денег.

– Понятно.

– Если пойдешь таким путем, то, по всей вероятности, получишь разрешение хранить оружие дома и перевозить его в запертом на ключ футляре до тира и обратно. Этого достаточно, если ты хочешь защиты от грабителей, но ты не сможешь запросто таскать пистолет в сумочке, чтобы обороняться от громил на улице. Для этого требуется лицензия, а их сейчас выдают с большой неохотой и крайне медлительно. Вот если бы ты была владелицей магазина или по работе тебе приходилось возить в банк крупные суммы, дело значительно ускорилось бы. Но ты – скульптор. Работаешь и живешь по одному и тому же адресу. Много лет назад я знавал ювелира, который легко получил лицензию, поскольку часто возил при себе драгоценные металлы и камни, но если ты подашь такое заявление, тебе придется добыть подтверждающие документы.

– Глина и бронза не прокатят, как я догадываюсь?

– Боюсь, что нет.

– Вообще-то, – сказала она, – я не собираюсь носить пистолет все время с собой. Честно говоря, законная сторона вопроса меня волнует меньше всего.

– Даже так?

– Совершенно нет желания проходить все эти бюрократические формальности, чтобы получить разрешение. И во имя всего святого, либо у меня больная фантазия, либо у половины населения этого города есть оружие! Уже устанавливают детекторы металла при входе в школы, поскольку многие ученики норовят притащить пистолеты прямо в класс. Даже бездомные и те вооружены. Тот несчастный бродяга жил на помойке, но и у него был свой пистолет.

– И ты тоже хочешь?

– Да.

Я взялся за кружку, но увидел, что она пуста. У меня не отложилось в памяти, когда я успел допить кофе. Я поставил ее на стол и сказал:

– Кого ты собираешься пристрелить, Джен?

– О, Мэттью! Так ты до сих пор ничего не понял? – простонала она. – Жертва сидит перед тобой.

– Началось это весной, – рассказывала она. – Я заметила, что сбросила несколько фунтов, не приложив к тому никаких усилий. Сначала подумала: отлично, наконец-то мой вес стабилизируется сам собой. Чувствовала я себя вполне сносно. Упадок сил, порой тошнота. Я не придавала этому особого значения. В декабре стало чуть хуже, но я всегда хандрю в это время года. У меня начинаются приступы плохого настроения, даже депрессии. Но так происходит со многими. Я списала не самое лучшее самочувствие на неблагоприятное время года, а потом все вроде бы наладилось. Когда через пару месяцев симптомы вернулись, я снова не слишком всполошилась.

А потом меня всерьез стал беспокоить желудок. Начались боли вот здесь, и однажды я вдруг осознала, что болевые ощущения не отпускают меня почти целую неделю. К врачу обращаться мне не хотелось, потому что если бы это оказалось пустяком, я бы только напрасно потратила время и деньги, а про какую-нибудь язву я даже знать не желала. Посчитала, что потерплю немного, и все само пройдет. Я терпела, но ничто не проходило. Дошло до того, что я стала спать сидя, потому что в такой позе боль не ощущалась уж очень сильно. Но, сам понимаешь, зарывать голову в песок можно только до известных пределов. Я поняла, что веду себя глупо и отправилась к доктору. И узнала хорошую новость – никакой язвы у меня не было. А теперь спроси меня про плохую новость.

Я промолчал.

– Рак поджелудочной железы, – сказала она. – Хочешь еще хороших и плохих новостей? Хорошая новость состоит в том, что это умеют лечить на ранней стадии. Требуется только удалить железу вместе с двенадцатиперстной кишкой, а желудок заново прикрепить к тонкой кишке. Потом до конца жизни придется вкалывать инсулин и пищеварительные энзимы пару раз в день, соблюдая строжайшую диету. Но это хорошие новости. А плохо то, что врачи никогда не распознают болезнь вовремя.

– В самом деле никогда?

– Практически никогда. Ко времени появления видимых и ощутимых симптомов рак успевает поразить другие органы пищеварения. Когда я начала вслух казнить себя за то, что не придала значения потере веса и другим симптомам, доктор, по-своему, успокоил меня. Рак дал метастазы, заверил он, задолго до того, как я хоть что-то почувствовала, уже с потерей первой унции веса, что заметить невозможно.

– И каков прогноз?

– Хуже быть не может. Девяносто процентов людей с раком поджелудочной умирают в течение года после постановки диагноза. Остальные сходят в могилу примерно за пять лет. Выжить не удается никому.

– Но разве нет какой-то методики лечения, которую можно применить?