Дьявол

… Был вечер тих и небеса алели;
С невестой шел рука с рукой
Жених; они на озеро глядели
И услаждались тишиной.
… Все было вкруг какой–то полно тайной;
Безмолвно гас лазурный свод.
Какой–то сон лежал необычайный
над тихою равниной вод.
Вдруг бездна их унылый и глубокий
И тихий голос издала:
Гармония в дали небес высокой
Отозвалась и умерла…
При звуке сем Доника — побледнела
И стала сумрачно–тиха;
И вдруг… она трепещет, охладела,
И пала в руки жениха.
Оцепенев, в безумстве исступленья,
Отчаянный он поднял крик…
В Донике нет ни чувства, ни движенья;
Сомкнуты очи, мертвый лик.
… И были с той поры ее ланиты
Не свежей розы красотой,
Но бледностью могильною покрыты:
Уста пугали синевой;
В ее глазах, столь сладостно сиявших,
Какой–то острый луч сверкал,
И с бледностью ланит, глубоко впавших,
Он что–то страшное сливал.
Ласкаться к ней собака уж не смела;
Ее прикликать не могли;
На госпожу, дичась она глядела
И выла жалобно вдали.

Чтобы ворваться в слабо защищенную душу, дьяволы пользовались не только малейшим вольным грехом, но всякою невнимательностью, вводившей в грех невольный. Дитя хочет пить. Дьявол подсовывает ему кружку воды и сам в нее ныряет. Бедное дитя пьет, позабыв перекреститься, и вот бес уже в нем, Это рассказ св. Цельза. В житии св. Бонания, аббата в Люцедио, повествуется о родильнице, которая таким же способом проглотила дьявола по имени Фумарета (Fumareth). Св. Григорий Великий знал монахиню, съевшую демона в листке латука. Если человек жил в грехе, от бесноватости не могли его спасти никакие святые прибежища, ни убежища. В житии св. Констанца, архиепископа Кентерберийского, рассказывается случай, как бес вселился в молодого монаха в то самое время, когда он читал за литургией Евангелие. Сын отца Алексея в известном, рассказе Тургенева окончательно схвачен преследующим его бесом в момент еще более священный:

" — Слушай, — говорит, — батька. Хочешь ты знать всю правду? Так вот она тебе. Когда ты помнишь, я причастился — и частицу еще во рту держал — вдруг он — (в церкви–то это, белым–то днем!) встал передо мною, словно из земли выскочил, и шепчет он мне… (а прежде никогда ничего не говоривал) - шепчет: выплюнь и разотри! Я так и сделал; выплюнул — и ногой растер. И стало быть, я теперь навсегда пропащий — потому что всякое преступление отпускается — но только не преступление против святого духа…»