Дьяволица

Увы, не только Дилану требовалось глубокое и комплексное восстановление: я сама была похожа на жертву блокады или пленницу концлагеря. Постоянное напряжение, переливания крови, отсутствие нормального сна, работа, контакт с информационным полем и стрессы лишили меня возможности держать собственное тело в форме.

За последний год я трижды стриглась под 0,5. Короткие волосы мне были абсолютно не к лицу, но ухаживать за ними попросту не оставалось сил.

О месяцах нашего пребывания на Филиппинах мне было откровенно страшно вспоминать. Ежедневная ручная стирка, гигиенические и лечебные процедуры для Дилана, приготовление пищи, заказ и получение медикаментов… Держать в голове такую прорву мелких и важных дел в моём измученном состоянии было тяжело. И при этом я ещё как-то умудрялась погружаться в информационное поле и раздавать задания подчинённым.

Мне очень хотелось нанять помощника, но на территории госпожи Морено делегация своих обязанностей была строги запрещена. Да и лишняя любопытная пара глаз могла стать свидетелем смерти Дилана. Так что пришлось обойтись без слуг.

А теперь нас ждал менее тяжёлый, но тоже непростой период: восстановление, адаптация и укрепление позиции в клане. Назрели серьёзные проблемы с нашей репутацией. Появились отступники, из старожилов. Раньше, за неимением возможности, я вынужденно закрывала на предательство глаза и выжидала, когда смогу решить проблему.

Дилан больше всего боялся остаться в моих глазах немощным калекой. Состояние и вид собственного тела вызывали у него чувство омерзения. Мою нежность он принимал за жалость и сострадание. Увы, я знала, что депрессия неизбежна.

Звонил Максим, он почему-то думал, что мы уже вылетели в Москву. Он огорчился, когда узнал, что мы собираемся остаться на Филиппинах ещё на неделю, пока Дилану не станет лучше.

— Ты что-то скрываешь, Максим? — спросила я.

— Нет, мам, просто хочу, чтобы всё, наконец, вернулось на круги своя, — ответил сын.

— Мы тоже очень хотим этого. Скоро увидимся, не переживай.

— Как там отец?

— Он пока очень слаб, почти не приходит в себя.

— Ты уверена, что эта целительница помогла?

— Да, без сомнения. Теперь осталось только отъедаться и спать.

— Ты про себя тоже не забывай.

— Стараюсь. Мы перебрались в пятизвёздочный отель, здесь есть даже джакузи с горячей водой и ресторан внизу.

— Это здорово. Ладно, мама, я ещё позвоню тебе завтра, пока!

Весь вечер я провела возле Дилана, даже не выходила на балкон, чтобы полюбоваться закатом. Рана у него на животе начала затягиваться тонкой плёнкой кожи. От радости я прослезилась и ещё раз накапала ему в рот своей крови. Мне так не терпелось дождаться завтрашнего дня, что я рано легла спать.

Ночью Дилана снова лихорадило, пришлось дать ему стакан горячего молока и сделать массаж, и только тогда он успокоился. Зато утром мы проснулись не в шесть как обычно, а ближе к девяти, и Дилан впервые за долгое время смог улыбнуться, ему полегчало.

«Доброе утро, любимый! Выглядишь гораздо лучше. Минут через десять принесут завтрак. Давай снимем с тебя все трубки. Надеюсь, они тебе больше не пригодятся, — сказала я, имея в виду кало- и мочесборники. — После завтрака наберём полную ванну тёплой воды и смоем с тебя остатки болезни.»

«Боюсь, я ещё слишком слаб…»

«Ничего подобного! Тем более, мы с тобой только тем и занимаемся, что набираемся сил», — я старалась его подбодрить, чтобы у него голове, наконец, появилось осознание, что всё самое худшее позади.

Я заставила его выпить донорской крови перед едой, затем мы расправились с завтраком, который нам принесли.

Целый день мы ели, пили и валялись в постели. Я хотела посадить Дилана в кресло и выйти на прогулку, но он наотрез отказался, сослался на слабость и сонливость, а бродить по пляжу в одиночку у меня не было желания.

Мои попытки поговорить с ним тоже не увенчались успехом в тот день. Несмотря на видимые улучшения, он был в подавленном настроении, возможно, всё ещё не верил в собственное выздоровление.

Вторая ночь в отеле прошла спокойней, чем прошлая: обошлось без лихорадки и головной боли, а утром мы завтракали, сидя за столом в гостиной.

Но и в этот раз Дилан отказался покидать номер. Оказалось, ему просто не хотелось, чтобы на него показывали пальцем из-за пугающей худобы. Увы, даже бессмертный организм не может быстро восстановиться после подобных потрясений, поэтому нам следовало запастись терпением и принять данность.

Но у Дилана вид собственного тела вызывал истерику и бурную реакцию отвращения, пришлось даже шлёпнуть его пару раз по щеке, чтобы привести в чувства. Больше всего его уязвляла немощность: он не мог есть ложкой или вилкой. Рука тряслась и не хотела держать предмет. Пил он тоже только с моей помощью. Было, из-за чего переживать, и всё же я находила в себе силы радоваться.

***

Мы провели в отеле ровно неделю и остались бы на более долгий срок, если бы не Полина, которая появилась в нашем сне и попросила приехать, как только сможем. Она сообщила новость: скоро она должна стать мамой, родить сына, и ей очень нужна была моя помощь в некоторых вопросах.