Дьяволица

Я проверила ещё раз каждого из чистильщиков — никто не мог сдать нас. Да, эти парни не любили нас с Диланом и не очень-то уважали, но предательство — это смертный приговор. Значит, нас подставили мы сами. Тот самый удар по голове, которого стоило ждать.

***

Мне трудно было представить, что это Алекс организовал операцию по поимке нас. Слишком уж я была уверена в недалёкости его ума, чтобы ждать серьёзного выпада. Вскоре я узнала, что он там обычный информатор. От него пытались узнать кое-какие данные о формуле сыворотки бессмертия, которые тот мог знать от отца.

Сам Алекс не сумел бы изобрести ничего стоящего, но секретная информация в руках тех, кто веками охотился на чистильщиков, — это уже серьёзная опасность.

И всё же, будучи мелкой сошкой в логове наших врагов, Алекс имел свободный доступ к моему телу, а также ему была выделена целая лаборатория. По моему мнению, его явно переоценивали.

***

Находясь в отдалении от собственных тел, мы знали и видели, что с ними происходит. Первые дни нас пытались привести в сознание, и когда ни один способ не сработал, в ход пошли пытки.

Неизвестно из каких соображений все манипуляции производились только с телом Дилана. Возможно, кто-то решил, что мужской организм сильнее, или что в случае его окончательной смерти моё тело послужит запасным…

Первые пытки проводились, чтобы изучить, сколько времени занимает восстановление тканей. С каждым новым увечьем этот процесс замедлялся. Над разгадыванием тайны бессмертия трудилась целая толпа учёных: проводились бесконечные анализы и опыты.

«Многих же нам придётся вырезать, когда всё это закончится», — думала я.

Время потеряло счёт. Все свои силы я отдавала на поддержание нашего крошечного тихого мирка.

Когда вокруг тела Дилана вновь собирались люди, чтобы терзать и резать, он надолго замолкал, не мог думать ни о чём другом. Боль от происходящего не была физической, — она была фантомной. Я ничего не могла сделать.

Чем изощрённее становились пытки, тем быстрее угасали силы Дилана. Его травили ядами, облучением, копались в органах, брали различные пробы, держали на открытом огне ногу, разрезали глазное яблоко… Плоть превратилась в рваное тряпьё, и кровь перестала сочиться из ран.

***

Моё тело тоже стало предметом опытов, но уже другого характера.

Алекс не был бы Алекс, если бы не воспользовался тем, что до сих пор было для него запретно: моими прелестями.

— Здравствуй, милая, — омерзительно слащавым голосом пропел Алекс.

Он провёл пальцами по моей щеке, затем спустился к шее и ещё ниже.

Теперь моя оболочка была целиком в его власти.

Алекс целовал меня в губы, кусал, в надежде вызвать у моего тела хотя бы малейшую реакцию, ставил засосы на шее и груди — бесполезно.

— Раньше ты таким бревном не была! — разозлился он и с размаху влепил мне пощёчину.

Реакции не последовало. Моя голова безвольно мотнулась в сторону, потом по инерции обратно.

Даже если бы меня жгли на костре, я так и осталась бы спокойно лежать трупом. Меня, на собственной шкуре познавшую Некрам, не заставил бы шелохнуться даже огонь, пожирающий мою плоть. И хотя моё сердце билось, сознанием я находилась в нашей с Диланом астральной комнате.

Однако я чувствовала всё, что делает с моим телом безумный Алекс.

— Прости, прости, малышка, я не хотел, — заныл он, снова припадая к моим губам.

Алекс с какой-то маньяческой нежностью гладил меня по той самой щеке, которую только что ударил.

Но поцелуев ему было мало. Он закрыл изнутри комнату, в которой меня держали и раздел меня полностью.

— Какая ты красивая… — бормотал он себе под нос. — И не скажешь, что тебе столько лет… — затем Алекс прошептал прямо мне в губы. — Думаешь, меня отпугнёт твой возраст? Не-е-ет! Я буду любить тебя так, как ещё никто не любил! Теперь ты моя! Моя, слышишь, тварь?

Он торопливо стянул с себя штаны и так же без прелюдий вошёл в меня.

— Нравится тебе, а? Ну давай, говори, как тебе? — пыхтел он. — Я не верю, что ты ничего не чувствуешь!

Алекс был так разгорячён и взволнован моей доступностью, что не продержался и пяти минут.

— Ничего, — приговаривал он, натягивая на себя штаны, — теперь я буду трахать тебя сколько захочу и когда захочу! Ясно? Ну почему ты молчишь?! Тварь!

Так как Алекс был не единственным, кто наблюдал за мной, ему пришлось одеть меня и укутать покрывалом, как было.

Даже теперь он вёл себя, как нашкодивший школьник, который напакостил, и теперь пытается скрыть следы.

Каждый день он приходил и устраивал сексуальные игры. Правда, он ожидал от меня чего-то большего, чем функционал секс-куклы. Ни тебе стонов, ни сопротивления — скукота.

Алекса злила моя полная безучастность. Он то впадал в ярость, то ревел, извинялся и капал на меня своими слезами.

Я лишь терпеливо ждала, когда истеричному мальчишке надоест играть в страсть.

***

«Я убью этого сопляка!» — рычал Дилан, который тоже знал, что Алекс вытворяет с моим телом.

«Да, злись, злись, — поддержала его я. — Злость придаст тебе сил пережить всё это.»

«Надо же, как странно получается, — с горечью отметил он. — Даже в такой ситуации ты умудряешься мне изменить.»