Дьяволица

— Ха-ха-ха… Кто же не знает, что это только гарсоньер-ка Ивана Ивановича!

— А вы разве у меня на Фурштатской не были?

— Ни разу.

— Ну, так вот, я завтра познакомлю вас с женой… Завтра же я вам расскажу, конечно, не при жене, что я сделал с этими вещественными доказательствами…

И инженер махнул рукой в сторону Маньки и мертвой головы.

Глава тридцать четвертая ПРОГУЛКА НА ОСТРОВА

Перепуганные немки, Спаржа и Верка-Недомерка сели на двух извозчиков и уехали.

А Жюли осталась у крыльца ждать Дормидонтова.

Когда купец вынимал тысячу, чтобы расплатиться, она заметила, как туг и толст его бумажник.

Не использовать момента невозможно: расстроенный старик, конечно, захочет забыться… Во всяком случае, если он даже поедет прямо домой, можно будет на извозчике, а еще лучше в автомобиле, полакомиться этими деньгами.

Жюли всегда действовала решительно, и, увидав проезжавший таксомотор, сделала знак рукой.

— С богатейшим купцом… Сперва поедем на острова… только не тряси… А потом по домам… Он живет: Ивановская 74… А меня спустишь на углу Николаевской и Невско-ого… Вот он идет…

Жюли засуетилась:

— Григорь Григорч… Григорь Григорч… Я вам уж взяла авто…

Тот сначала рукой замахал.

Ему совсем не до баб.

Скорее домой, забыться, уснуть, замолить грех. И, вообще, он чувствовал себя совсем больным. Сердце так колотится. Одышка.

— Тем необходимее авто…

— Нет, с тобой не поеду… Дворник увидит с францу-зинкой… Еще разговор будет…

— Да я шоферу сказала, чтобы он меня на Невском высадил… Разве я о себе хлопочу. Все об вас…

Грузно, нехотя, влез Дормидонтов в карету автомобиля. Захлопнулась дверца и они остались вдвоем.

— Я велела проехаться по островам. Ну, не серди меня, милый Григорч… Ты устал?.. Ну, подремли вот так… Ну, положи голову мне на грудь…

Глава тридцать пятая В ОБЪЯТИЯХ ДЕВЫ

Как реакция после первого потрясения, Дормидонтова действительно разбирала дремота.

Здесь так уютно. Француженка так ласкова!

От нее пахнет такими дурманящими духами. Автомобиль идет так убаюкивающе-плавно.

Старик закрыл глаза и забылся. В полусне почувствовал, как женские руки обняли его шею. Сквозь сон улыбнулся и заснул.

А руки, с кошачьей лаской обвившие шею, из нежных, бархатных вдруг сделались стальными.

Как пружины капкана, обхватили шею, сдавили горло… Еще, еще и еще.

Всю силу напрягла авантюристка, чтобы не было слышно даже предсмертного хрипа…

Старик оказался сильным, кряжистым.

Отбиваясь, он головой ударил ей в подбородок… рассек губу…

Хлынула кровь и запачкала руки.

Упорство только ожесточило Жюли и она с удвоенной энергией сжимала горло.

Старик еще и еще судорожно, конвульсивно завозился, но уже не так энергично.

Силы покидали его.

Жюли чувствовала, что и ее покидают силы. Холодная дрожь пробежала по телу:

«Вдруг у меня не хватит сил… Сейчас выедем на Стрелку… Вдруг он закричит…» И, изловчившись, она засунула ему в рот рукав манто… Все глубже, все глубже… А самым манто закутала голову старика.

«Все равно, если еще не задушила, он задохнется через пять минут…»

Около пяти часов автомобиль подкатил к дому № 74 по Ивановской. Дворник распахнул дверцу. Но из кареты никто не выходил.

— Уснул, — подумал шофер.

Дворник почтительно ждал.

— Надо разбудить!..

Дворник почтительно крикнул:

— Григорь Григорьич!..

И вдруг закричал:

— Батюшки! Кровь!

Шофер выталкивал еще теплый труп купца.

Подняли тревогу.

С лестницы сбежали.

Кто-то зарыдал…

Глава тридцать шестая РОКОВОЙ ГРОБ

Марья Антоновна даже обрадовалась, узнав о смерти мужа.

Конечно, она сумела сделать все, чтобы не дать заметить этой радости окружающим.

Горничная Даша, узнав от шофера скандальные подробности о смерти барина, рассказала все барыне. Марья Антоновна попыталась замаскировать их, не жалея денег.

Шоферу было заплачено около тысячи рублей за молчание. Это была излишняя предосторожность: он и без того рад был замять неприятный инцидент, чтобы не фигурировать в качестве свидетеля в суде.

Мария Антоновна очень боялась, как бы не сделали вскрытие тела покойного мужа.

И ей удалось получить разрешение на перевезение тела супруга, согласно завещанию, в Дормидонтово, — родное село, где похоронен и отец, и дед Григория Григорьевича.

С хладнокровием хозяйки, которая понимает, что «делу — время, а горю — час», вдова сумела распорядиться по телефону в бюро похоронных процессий, чтобы прислали как можно скорее свинцовый гроб.

Она торопилась запаять тело мужа, чтобы случайно не всплыл как-нибудь наружу факт задушения мужа: кровоподтеки на шее и сейчас ясны и с каждым днем будут яснее да яснее.

Она живо представляла себе, как в автомобиле хищная потаскушка впивалась в горло распутного старика когтями, как душила его, как потом рылась в карманах; пропал бумажник и бриллиантовое кольцо мужа.

Готовых свинцовых гробов подходящих размеров в бюро не оказалось. Только в одном бюро на Каменноостровском нашелся гроб, но такой большой, что, очевидно, будет велик.

Все-таки она велела его немедленно доставить.

Пока тело не будет запаяно, она не успокоится.