Дьявольская альтернатива

В Москве была полночь. Адам Монро решил пройтись до дома пешком: он возвращался с дипломатического приема в посольстве. Туда его отвез торговый советник, поэтому его собственный автомобиль остался на стоянке возле квартиры на Кутузовском проспекте.

Пройдя до половины Серафимовский мост, он остановился и посмотрел вниз на Москву-реку. С правой стороны он мог видеть освещенный фасад посольства – его кремово-белую штукатурку, с левой – темно-красные стены Кремля, вздымавшиеся высоко вверх, а еще выше над ними – купол Большого Царского дворца.

Прошло всего десять месяцев с тех пор, как его срочно перебросили сюда, чтобы занять новую должность. За это время он умудрился раскрутить самую крупную шпионскую операцию за многие десятилетия, ведя единственного агента, которого Западу удалось заполучить в самом сердце Кремля за все это время. Да они его в порошок сотрут за то, что он пренебрег всем, чему его учили, за то, что он не рассказал им, кто она была на самом деле, но им не удастся приуменьшить ценность той информации, которую он им дал.

Еще три недели и она выберется из этого места, будет в Лондоне, в полной безопасности. Он тоже уедет отсюда, выйдет в отставку, чтобы начать новую жизнь где-то еще с единственным человеком в мире, которого он когда-либо любил, любит и будет любить.

Да, он будет рад оставить Москву – со всей ее секретностью, бесконечными увертками, отупляющей скукой. Через десять дней американцы получат свой договор о сокращении вооружений, Кремль – зерно и технологии, а служба – благодарность и поздравления как с Даунинг Стрит, так и от Белого дома. А еще через неделю он будет вместе со своей будущей женой, которая получит свободу. Он поплотнее запахнул пальто с меховым воротником и двинулся дальше по мосту.

Когда в Москве полночь, в Северном море – десять вечера. К 22.00 «Фрея» наконец полностью встала. Она прошла 7085 миль из Читы до Абу Даби и еще 12 015 миль до того места, где сейчас лежала в дрейфе. Она бесшумно колыхалась на волнах; из корпуса отходила единственная якорная цепь, которая терялась в воде и шла до самого дна. Для того, чтобы якорная цепь могла удержать ее, каждое ее звено имело длину почти целый ярд, а сталь была толще мужского бедра.

Из-за сложности управления таким танкером в этих водах капитан Ларсен лично довел его до этой точки от Оркнейских островов, в этом ему помогали два вахтенных офицера и рулевой. Несмотря на то, что на ночь корабль был поставлен на якорь, он оставил на ночную вахту своего первого помощника Стига Лундквиста, третьего помощника Тома Келлера – одного из американских датчан, а также одного опытного матроса. Офицеры должны были постоянно наблюдать за якорем, а матросу поручено проводить периодические проверки на палубе.

Хотя двигатели «Фреи» были выключены, ее турбины и генераторы ритмично урчали, вырабатывая энергию, необходимую для функционирования остальных систем корабля. Среди этих систем была и та, которая постоянно давала информацию о погоде и скорости волн, – последние сообщения были весьма обнадеживающими. Они вполне могли заполучить мартовские шквалы вместо странной для этого времени года области высокого давления, которая прочно установилась над Северным морем и Ла-Маншем, и принесла с собой на побережье мягкую раннюю весну. На море была едва заметная рябь, на северо-восток от танкера в сторону Фризских островов со скоростью примерно в один узел катилась созданная им волна. Весь день небо было ярко-голубым, на нем не было почти ни облачка, и несмотря на легкий морозец в эту ночь можно было надеяться на то, что на следующий день погода сохранится такой же.

Пожелав своим офицерам спокойной ночи, капитан Ларсен спустился на один «этаж» ниже, на палубу «Д». Здесь, в дальнем конце по правому борту была его каюта. Просторная и прекрасно обставленная гостиная имела четыре иллюминатора, выходящие вперед и смотревшие вдоль судна, а также еще два, которые были проделаны по правому борту. Сзади гостиной была его спальня, рядом с которой была ванная. В спальной также было два иллюминатора, которые выходили наружу по правому борту. Все иллюминаторы – за исключением одного в гостиной, у которого вручную можно было открутить винтовые задвижки, – были герметично закрыты.

Снаружи герметично закрытых иллюминаторов, которые выходили вперед, вниз, отвесно до самой палубы спускалась надпалубная постройка; по правому борту иллюминаторы выходили на стальную площадку размером в десять футов, за которой был леер, а далее за ним, внизу, – море. Пять пролетов стальных лестниц поднимались вверх на пять этажей от нижней палубы «А» до находившегося у него над головой капитанского мостика. Каждый лестничный пролет заканчивался стальной площадкой. Весь этот комплекс лестниц и площадок располагался под открытым небом, был открыт всем ветрам, но ими редко пользовались, предпочитая ходить по внутренним лестницам, которые отапливались и где было тепло.