Дьявольская альтернатива

Стюардесса была бесстрашной девушкой: она проворно двинула угонщика по ноге каблуком – попала по лодыжке, вырвалась и побежала к полицейскому агенту. Преступник бросился за ней, проскочив три ряда кресел – это была ошибка. С одного из сидений возле прохода поднялся один из пассажиров, повернулся и ударил нападавшего по затылку. Тот мешком упал в проход лицом вниз, – прежде чем он успел пошевелиться, противник подхватил его собственный пистолет и нацелил на него. Угонщик повернулся на спину, присел, посмотрел на нацеленный пистолет, закрыл лицо руками и стал тихо всхлипывать.

По проходу мимо стюардессы к своему нежданному помощнику приблизился сотрудник КГБ, который, однако, держал оружие наготове.

– Ты кто такой? – спросил он.

Вместо ответа спаситель засунул руку во внутренний карман, достал удостоверение и открыл его.

Агент смотрел на удостоверение сотрудника КГБ.

– Ты – не из Львова, – сказал он.

– Из Тернополя, – ответил другой. – Ехал в отпуск домой, в Минск, поэтому у меня не было с собой оружия, но удар правой у меня отработан. – Он широко улыбнулся.

Агент из Львова кивнул.

– Спасибо, товарищ. Держи его под прицелом. – Он сделал шаг в сторону переговорного устройства и быстро рассказал в него, что произошло в салоне, а также попросил, чтобы в Минске милиция подготовила соответствующую встречу.

– Ничего, если я посмотрю, безопасно будет? – раздался из-за двери металлический голос.

– Конечно, – сказал агент КГБ. – Теперь он стреножен.

За дверью послышался щелчок, она приоткрылась, и из нее показалась голова бортинженера с испуганным и любопытным одновременно выражением лица. В этот момент агент из Тернополя повел себя исключительно странно: от отвернулся от сидевшего в проходе человека и хрястнул револьвером своего коллегу по затылку. Затем отшвырнул его в сторону и просунул в проход ногу, чтобы бортинженер не успел закрыть дверь. Через секунду он был внутри, подталкивая впереди себя любопытного члена экипажа. Угонщик, сидевший до этого на полу, поднялся, схватил автоматический пистолет охранника – стандартный «Токарев» калибра 9 мм, выдаваемый сотрудникам КГБ, прошел вслед за своим напарником внутрь кабины и с треском захлопнул за собой дверь, которая автоматически закрылась на замок.

Две минуты спустя под дулами пистолетов Давида Лазарева и Льва Мишкина, «Ту» повернул точно на запад, в направлении Варшавы и Берлина, – Берлин был последним пунктом, до которого у самолета хватило бы топлива. Капитан Руденко сидел за штурвалом, побелев от негодования; рядом с ним его второй пилот Ватутин медленно отвечал на торопливые запросы Минска в отношении изменения курса.

К тому времени, когда авиалайнер пересек границу воздушного пространства Польши, авиадиспетчеры в Минске и четыре другие самолета, которые работали на той же радиочастоте, знали, что «Ту» попал в руки угонщиков. Когда он беспрепятственно пролетел по варшавскому воздушному коридору, об этом знали в Москве. В сотне миль к западу от Варшавы эскадрилья из шести советских МИГ-23, базировавшихся в Польше, зашла к «Ту» с правого борта. Командир эскадрильи быстро говорил что-то в надетую на лицо кислородную маску.

Маршал Николай Керенский сидел в своем кабинете в министерстве обороны на улице Фрунзе, когда ему срочно позвонили по прямой линии, связывающей его со штабом ВВС.

– Где? – рявкнул он в трубку.

– Летит над Познанью, – получил он в ответ. – До Берлина осталось триста километров, всего пятьдесят минут лета.

Маршал погрузился в раздумье: это мог быть как раз тот скандал, которого требовал Вишняев. Двух мнений в отношении того, что он обязан был предпринять в соответствии с распорядком, быть не могло: «Ту» должен был быть сбит вместе со всеми пассажирами и экипажем. Впоследствии изобрели бы версию о том, что кто-то из угонщиков выстрелил и пуля попала в топливный бак. На протяжении последнего десятилетия произошло два таких случая.

Он отдал приказ. Летевший в ста метрах от авиалайнера командир эскадрильи «МИГов» выслушал его пять минут спустя.

– Если вы приказываете, товарищ полковник, – ответил он своему начальнику на авиабазе.

Через двадцать минут авиалайнер пересек линию Одер-Нейсе и начал снижаться в сторону Берлина. По мере того, как он продолжал снижение, «МИГи» отвалили в сторону и исчезли в небесах, возвращаясь на базу.

– Я должен сообщить Берлину, что мы прибываем, – воззвал к Мишкину капитан Руденко. – Если на взлетной полосе окажется самолет, мы превратимся в огненный шар.

Мишкин сосредоточенно смотрел вперед на суровые очертания зимних серо-стальных туч. Никогда раньше ему не доводилось летать самолетами, но слова капитана явно имели смысл.

– Хорошо, – сказал он, – нарушьте молчание и сообщите Темпельгофу, что готовитесь приземлиться. Никаких запросов, только это заявление.

Капитан Руденко попытался использовать свой последний козырь: он подался вперед, отрегулировал настройку каналов на передатчике и начал говорить в микрофон:

– Темпельгоф, Западный Берлин. Темпельгоф, Западный Берлин. Это – рейс Аэрофлота 351…