Дьявольская альтернатива

Впереди эта лодка – а точнее катер – имел кабину, которая равнялась одной трети его длины. Трап вел в покоробленый кубрик с четырьмя койками, малюсеньким туалетом и газовой плитой. За задним шпангоутом, в кормовой части, он был открыт, а под палубой был установлен мощный двигатель, способный провести его сквозь бурное Северное море до места лова и обратно.

Крим и его напарник перевели катер из Остенде в Бланкенберге, расположенный выше по бельгийскому побережью. Когда его пришвартовали в гавани для прогулочных судов, он не привлек ничьего внимания. Весна всегда пробуждает от зимней спячки множество заядлых морских рыболовов, которые выползают на побережье со своими лодками и снастями. Американец предпочел поселиться на борту суденышка, чтобы поработать над его двигателем. Крим возвратился в Брюссель, где обнаружил, что Эндрю Дрейк преобразовал кухонный стол в верстак, над которым теперь колдовал, занятый своими собственными приготовлениями.

В третий раз за время своего первого рейса «Фрея» пересекла экватор, 7 марта она прошла Мозамбикским проливом, двигаясь курсом юг-юго-восток в направлении Мыса Доброй Надежды. Она по-прежнему следовала фарватером с глубиной сто морских саженей, оставляя под килем 600 футов воды, – в результате этот курс увел ее в сторону от проторенных морских путей. С тех пор, как они прошли Оманский залив, они не видели земли, но днем 7 марта она прошла мимо Коморских островов, расположенных к северу от Мозамбикского пролива. По правому борту свободные члены команды, которые пользовались возможностью, предоставленной благоприятным ветром и морем, чтобы пройтись четверть мили по палубе или отдыхали возле застекленного плавательного бассейна на палубе «С», – эти члены команды смогли рассмотреть остров Гранд Комор – спрятанную в облаках верхушку заросшей лесом горы, дым от горевшей поросли, который носило над зеленой водой. Когда стемнело, небо заволокло серыми тучами, ветер усилился. Впереди лежали бурные воды Мыса Доброй Надежды и последний поворот на север в сторону Европы и торжественной встречи.

На следующий день Москва дала официальный ответ на предложение президента США, приветствуя его согласие с положениями проекта договора и соглашаясь на то, чтобы главы делегаций снова встретились в Каслтауне для составления официального договора, оставаясь в постоянном контакте со своими правительствами.

Большая часть советского торгового флота, входящего в систему Совфрахта, а также многочисленные суда, зафрахтованные Советским Союзом, к этому моменту уже направились по американскому приглашению в порты на восточном побережье Северной Америки, чтобы встать под загрузку зерном. В Москву стали поступать первые сообщения об избыточном количестве мяса, которое вдруг появилось на крестьянских рынках, сигнализируя о том, что забой скота стал производиться даже в колхозах и совхозах, где это было строжайше запрещено. Чувствовалось, что доскребают последние остатки кормов для животных и продовольствия для людей.

В личном послании к президенту Мэтьюзу Максим Рудин выразил сожаление по поводу того, что ввиду состояния здоровья он не сможет лично участвовать в подписании договора от имени Советского Союза, если только церемония подписания не будет проводиться в Москве, поэтому он сделал предложение о том, чтобы договор подписали министры иностранных дел 10 апреля в Дублине.

Возле Мыса Доброй Надежды дули совершенно адские ветры: южноафриканское лето уже закончилось, и осенние шквалы, долетавшие из Антарктики, с силой обрушивались на Столовую гору. К 12 марта «Фрея» оказалась в самом центре подводного течения, идущего мимо мыса Игольный, пробиваясь на запад сквозь напоминающие горы зеленые водяные валы, принимая в левый борт дующие с юго-запада ветры.

На палубе было страшно холодно, но там никого и не было. За двойным остеклением капитанского мостика Тор Ларсен, два вахтенных офицера, радист, рулевой и еще двое моряков стояли в рубашках с коротким рукавом. Стоя в тепле и полной безопасности, защищенные со всех сторон аурой несокрушимых корабельных технологий, они всматривались вперед, где волны высотой в сорок футов под действием юго-западного ветра с ревом накатывались на левый борт «Фреи»; перевалив через поручень, они на мгновение зависали, чтобы потом с шумом обрушиться вниз, закрывая гигантскую палубу и мириады клапанов и труб в кипящем водовороте белой пены. В этот момент вдалеке можно было разобрать лишь полубак, возвышавшийся как нечто отдельное. После того, как потерпевшая поражение пена уходила через шпигаты, «Фрея» отряхивалась и вновь всем корпусом погружалась в набегавший вал. В сотне футов под людьми, стоявшими на мостике, 90 000 л.с. продвигали корабль с его 1 000 000 тонн сырой нефти еще на несколько ярдов в сторону Роттердама. Высоко в небе парили альбатросы, но их криков не было слышно за плексигласом. Один из стюардов наливал морякам кофе.