Дьявольская альтернатива

– Товарищ Генеральный секретарь, если мы оставим самое минимальное количество селу и используем до последнего зернышка все тридцать миллионов тонн национального резерва, нам надо будет завезти из-за границы пятьдесят пять миллионов тонн. Это означает, что надо будет закупить весь излишек зерна в год рекордного урожая как в США, так и в Канаде, – доложил Комаров.

– Они никогда не продадут нам его, – закричал Керенский.

– Они ведь не дураки, товарищ маршал, – спокойно перебил его Иваненко. – Их спутники типа «кондор» наверняка уже предупредили их, что с нашей яровой пшеницей происходит что-то неладное. Но они не могут знать, что именно, и в каких размерах. Во всяком случае сейчас, но к осени у них сложится вполне определенное представление. А они жадны, бесконечно жадны, когда дело касается больших денег. Я могу поднять объемы производства на золотых рудниках Сибири и Колымы, отправить туда дополнительную рабочую силу из лагерей в Мордовии. Деньги для таких закупок мы сможем собрать.

– Я согласен с вами по одному пункту, – заметил Рудин, – но не по другому, товарищ Иваненко. Может быть, у них будет пшеница, а у нас – золото, но есть возможность, – всего лишь возможность, – что на этот раз они потребуют уступок.

При слове «уступки» все замерли.

– Уступки какого рода? – подозрительно спросил маршал Керенский.

– Никогда не знаешь, пока не начнешь переговоры, – сказал Рудин, – но нам надо ясно представлять, что такая возможность существует. Они могут потребовать уступок в военной области…

– Никогда, – взорвался Керенский, вскочив на ноги с побагровевшим лицом.

– Наши варианты довольно-таки ограничены, – отпарировал Рудин. – Мы ведь уже согласились, что широкомасштабный голод на территории всей страны недопустим. Он отбросит поступательное развитие Советского Союза, а следовательно, всемирную победу марксизма-ленинизма на десятилетие назад, а может быть и больше. Нам нужно это зерно, никаких других вариантов не существует. Если империалисты потребуют уступок в военной сфере, мы, скрепя сердце, можем смириться с этой помехой, которая продлится два или три года, но только для того, чтобы еще быстрее рвануть вперед после этого.

Послышался общий гул одобрения. Рудин был на пороге того, чтобы повернуть заседание в нужное русло.

Но тут встрял Вишняев; он медленно поднялся с места, по мере того, как гул затихал.

– Мы рассматриваем, товарищи, – веско начал он, – исключительно важные вопросы, грозящие последствиями, которые трудно даже вообразить. Я полагаю, что пока еще слишком рано принимать какое-либо окончательное решение. Предлагаю отложить его на две недели, а мы между тем обдумаем, что нам было сказано и предложено.

Уловка сработала. Ему удалось выиграть время, чего и опасался Рудин в глубине души. Собравшиеся согласились десятью голосами против трех отложить вопрос, не принимая резолюции.

Юрий Иваненко уже спустился на первый этаж и собирался было забраться в поджидавший его лимузин, когда почувствовал, что кто-то легко дотронулся до его локтя. Рядом с ним стоял высокий майор из кремлевской охраны, одетый в великолепно пошитый мундир.

– Товарищ председатель, товарищ Генеральный секретарь хотел бы переговорить с вами в своем кабинете, – негромко произнес он.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и направился по коридору, который отходил от главного входа и был расположен вдоль здания. Когда он следовал за одетым в плотно сидящий китель из батареи, желтовато-коричневые габардиновые брюки и начищенные до блеска сапоги майором, ему внезапно пришло в голову, что если бы кому-нибудь из членов Политбюро довелось усесться однажды в штрафное кресло, последующий арест проводили бы его собственные парни из спецчастей КГБ – пограничники в фуражках с зеленым околышем и такими же зелеными погонами, с эмблемой КГБ – изображением щита и меча, – на петлицах.

Но если бы потребовалось арестовать самого Иваненко, ребятам из КГБ никогда бы не доверили этой работы, точно так же, как тридцать лет назад им не могли доверить проведение ареста Лаврентия Берии. Нет, эту работу будут выполнять все эти элегантные, надменные кремлевские охранники – элита, преторианцы, находящиеся рядом с местопребыванием высшей власти. Вполне возможно, что им будет вот этот уверенный в своих силах майор, идущий впереди него, у которого не будет никаких терзаний по этому поводу.

Они подошли к отдельному лифту, вновь поднялись на третий этаж, после чего Иваненко пропустили в кабинет Максима Рудина.

Когда-то в самом центре Кремля в уединении проживал Сталин, но Маленков и Хрущев прервали эту традицию, предпочитая поселиться самим и поселить рядом своих любимцев в шикарных квартирах, расположенных в ничем не примечательном квартале в самом конце Кутузовского проспекта. Но после того, как за два года до этого у Рудина умерла жена, он вновь переехал в Кремль.