Дьявольская колония

— В горловине прохода мой человек, — не оборачиваясь, окликнул Пейнтер. — У него достаточно патронов, и он без труда перестреляет вас по одному. Не лезьте туда! Я знаю, что вам нужно. Мы сможем быстро все уладить!

Пейнтер продолжал идти вперед, шаг за шагом следуя к мосту.

На другом берегу грязевого потока от группы боевиков отделился худой мужчина и также направился к мосту.

Следом за ним двинулся один из боевиков. Пейнтер узнал в нем командира наемников, который убил профессора Дентона в подземной лаборатории Университета Бригема Янга. Он вспомнил кровь на поводке собаки Хэнка. Этой же самой кровью были измазаны брюки белокурого боевика, о которые тот вытер свои руки. Пейнтер понял, что на счету этого убийцы еще одна человеческая жизнь.

«Извини, Нэнси, я не должен был тебя впутывать».

Гневно прищурившись, он смерил взглядом светловолосого верзилу в громоздком бронежилете.

Но час отмщения еще не настал.

В этом не было никаких сомнений. Предводитель боевиков тащил за собой молодого парня, скрученного и с заткнутым ртом. Это был Джордан Аппавора. Пейнтер не слишком удивился, увидев перед собой молодого юту. Он уже прикинул, что кто-то должен был донести Гильдии о его путешествии в Аризону. Вариантов оставалось мало.

На стороне врагов был подавляющий численный перевес. Требовалось завладеть их вниманием, чтобы получить хоть какой-то контроль над ситуацией.

— Я не собираюсь доставать оружие, — окликнул Пейнтер, медленно открывая боковой кармашек рюкзака. Одной рукой он осторожно достал две золотые пластины и поднял их вверх. Насколько я понимаю, вы пришли за этим?

Худой мужчина на другом берегу подозрительно посмотрел на Пейнтера, пытаясь понять, какую игру тот затеял. Наконец он пожал плечами, вероятно заключив, что все козыри остаются у него на руках.

— Мсье Кроу, меня зовут Рафаэль Сен-Жермен. — Худой мужчина говорил по-английски с легким французским акцентом, чуть тронутым провансальской певучестью, из чего следовало, что он уроженец юга Франции. Он поднял трость. Его рука задрожала, и эта дрожь передалась по всей длине трости до самого кончика. Подобное параличное дрожание было необычным для такого молодого мужчины, так что, скорее всего, речь шла о врожденном недуге, усугубленном жарой и долгим спуском в подземелье. — Почему-то мне кажется, что я могу просто отобрать у вас эти пластины.

— Разумеется, — согласился Пейнтер. — Но я готов отдать их вам по доброй воле. Как знак честных намерений.

Тем не менее один из боевиков приблизился к Пейнтеру сзади и вырвал пластины у него из руки.

Француз знаком приказал боевику поспешить к нему, однако взгляд его не отрывался от Пейнтера. Несмотря на внешнюю хрупкость Рафаэля, его глаза светились коварством и умом. Пейнтер почувствовал, что недооценивать этого человека ни в коем случае нельзя. Затравленное животное становится вдвойне опасным, если его ранят, а худой француз был ранен с самого детства. Однако, несмотря на это, он выжил в организации, где не терпели малейшую слабость, — и не только выжил, но и достиг высокого положения.

Рафаэль изучил пластины.

— Подобная щедрость прямо-таки ставит меня в тупик. Если позволите высказаться откровенно, я ожидал упорного сопротивления. Что мешает мне убить вас прямо сейчас?

За спиной у Пейнтера щелкнули затворы винтовок.

Сделав еще один шаг вперед, Пейнтер остановился у края моста. Ему было необходимо, чтобы этот человек правильно его понял.

— Потому что, — сказал он, — это был знак моей готовности сотрудничать с вами. Потому что эти две пластины бледнеют по сравнению с тем, что мы нашли внизу.

Француз склонил голову набок. Пейнтер понял, что полностью завладел его вниманием.

«Очень хорошо».

— Вы позволите? — спросил Пейнтер, протягивая руку к расстегнутому кармашку с другой стороны рюкзака.

— Чувствуйте себя как дома.

Пейнтер достал из кармашка крышку от золотого сосуда с изваянием волчьей головы.

При виде его у Рафаэля задрожали колени, и ему пришлось тяжело опереться на трость, чтобы удержаться на ногах. От волнения он перешел на французский.

— Non, ce n’est pas possible…[29]

— Судя по вашей реакции, вы поняли, что мы обнаружили.

— Oui. Да.

Француз силился взять себя в руки. Его лицо светилось страстным желанием.

— В настоящий момент один из моих спутников находится глубоко внизу. Если я не вернусь, он бросит золотой сосуд в другой поток бурлящей грязи, и жидкое месиво навеки поглотит его.

Рафаэль задрожал в ужасе, однако его взгляд забегал, принимая вызов.

— Справедливо. Каковы ваши условия?

— Ваши боевики покинут этот берег реки. В знак вашей доброй воли вы передадите мне парня. Затем я вернусь вниз и заберу сосуд. После чего мы завершим нашу сделку.

— Что вы имеете в виду?

— Вам прекрасно известно, что мне нужно. — Пейнтер частично дал волю переполнявшей его ярости. — Я хочу получить свою племянницу.

18 часов 28 минут

«Très interessant…»[30]