Дьявольская колония

У него были белоснежные волосы до плеч и ухоженная эспаньолка. Открывая перед ночными гостями дверь, он нервно теребил очки, висящие на цепочке на шее. Он явно не обрадовался тому, что его вызвали из дома в столь поздний час. Предупрежденный в самую последнюю минуту, куратор был в будничных джинсах и свитере.

Грей обратил внимание на вышитую на свитере эмблему футбольного клуба «Вашингтонские краснокожие» — профиль индейца в головном уборе из перьев. Сейчас этот символ показался ему знаковым, учитывая то, зачем они сюда пришли. Специализацией доктора Хейсмана были отношения молодых американских колоний и коренного населения, встретившего переселенцев в Новом Свете. Как раз такие знания и требовались Грею в его расследовании.

— Прошу за мной, — сказал Хейсман. — Я подготовил комнату рядом с главным хранилищем. Мой помощник принесет любые документы, какие вам понадобятся.

Пройдя в фойе, он обернулся к своим спутникам.

— Все это выходит за рамки установленного порядка. Даже сотрудники Верховного суда запрашивают материалы только в часы работы архива. Было бы гораздо проще, если бы вы сообщили мне о конкретном характере ваших исследований.

Похоже, куратор готов был и дальше отчитывать ночных посетителей, но тут его взгляд случайно остановился на лице Сейхан. То, что он увидел, заставило его умолкнуть и поспешно отвернуться.

Грей посмотрел на молодую женщину. Встретившись с его взглядом, та подняла бровь — воплощение самой невинности. Когда Сейхан отвернулась, Грей заметил у нее под правым ухом небольшой шрам, наполовину прикрытый прядью черных волос. Определенно, шрам был свежий. Куда бы ни завело Сейхан расследование деятельности Гильдии, несомненно, путь этот оказался очень трудным.

Пройдя следом за куратором по лабиринту коридоров, они добрались до маленькой комнаты с большим столом для совещаний посредине и устройствами для чтения микропленок вдоль стены. Там их уже ждали двое. Одной была молодая женщина студенческого возраста с безукоризненной кожей цвета черного дерева. Казалось, она сошла со страниц журнала мод. Прямое черное платье, обтягивающее ее фигуру, только усиливало это впечатление. Идеальная косметика на лице позволяла предположить, что девушка не прохлаждалась дома, когда ее внезапно вызвали на работу.

— Моя помощница Шарин Дюпре. Она свободно говорит на пяти языках, но родным для нее является французский.

— Рада с вами познакомиться, — сказала Шарин.

У нее был низкий бархатный голос, приправленный легким арабским акцентом.

Грей пожал ей руку. «Уроженка Алжира», — заключил он по ее певучему произношению. Хотя эта североафриканская страна стряхнула иго французских колонизаторов еще в начале шестидесятых годов двадцатого века, французский язык по-прежнему оставался широко распространенным среди ее населения.

— Извините, что заставили вас ждать, — сказал Грей.

— Да ничего страшного, — послышался грубоватый ответ с противоположного конца стола, Второй из ожидающих был хорошо знаком Грею. Монк Коккалис, одетый в тренировочный костюм и бейсболку, сидел, положив ноги на стол. Его лицо ярко сияло в свете люминесцентных, ламп. Он кивнул на стройную помощницу куратора. — Особенно если учесть, в каком приятном обществе я здесь находился.

Девушка чуть склонила голову, и у нее на лице мелькнула тень улыбки.

Монк прибыл в архив раньше своего коллеги, что и неудивительно, ведь центральное управление «Сигмы» располагалось совсем неподалеку отсюда. Кэт настояла на том, что ее муж должен присоединиться к Грею. Но Грей подозревал, что это поручение обусловлено скорее стремлением убрать Монка подальше, чтобы он не путался под ногами, чем желанием обеспечить прикрытие исследователям.

Все уселись за стол, кроме доктора Хейсмана, который остался стоять, сплетя руки за спиной.

— Быть может, теперь вы наконец объясните, почему нас созвали сюда в этот поздний час?

Грей открыл конверт из плотной бумаги, достал оттуда письмо, написанное по-французски, и протянул его Шарин. Но прежде чем та смогла его взять, Хейсман поспешно наклонился и схватил письмо, одновременно другой рукой водружая очки на место.

— Что это? — спросил куратор, проглядывая страницы. Судя по всему, он не владел французским, однако у него округлились глаза, когда он дошел до подписи под письмом. — Бенджамин Франклин. — Хейсман взглянул на Грея. — Похоже, это его собственноручная подпись.

— Да, это уже установлено, и письмо переведено…

Куратор не дал ему договорить.

— Но это же ксерокопия. Где оригинал?

— Это не имеет значения.

— Для меня имеет! — выпалил Хейсман. — Я прочитал все, написанное рукой Франклина. Но ничего подобного я не видел. Взять хотя бы эти рисунки…

Бросив страницу на стол, он ткнул пальцем в один из набросков.

На рисунке был изображен белоголовый орлан с распростертыми крыльями, сжимающий в одной лапе оливковую ветвь, а в другой — пучок стрел. Очевидно, это был всего лишь эскиз.

К отдельным элементам изображения были сделаны подписи неразборчивыми каракулями.