Дьявольская Королева

Внутри хранились документы, о которых я почти забыла: пожелтевший пергамент со словами, которые мой покойный супруг продиктовал Руджиери в Шомоне, катрен, написанный рукой Нострадамуса незадолго до того, как он уехал из Блуа. Здесь же лежали драгоценности, в том числе и бесценное ожерелье из рубинов, жемчужин и бриллиантов, которое подарил мне на свадьбу Папа Климент. Тут же находилась маленькая бархатная коробочка с изысканной изумрудной брошью — подарок Жанны.

Под коробочкой было спрятано ее письмо. Я взяла его, сломала печать и приступила к чтению:

Я умираю, дорогая подруга, и должна сознаться тебе в своих грехах, хотя от боли, которую испытываю, едва удерживаю перо.

Как-то я обмолвилась, что не избежала тлетворного влияния французского двора. Возможно, честнее было бы сказать, что я поддалась собственным греховным порывам. Когда я говорила, что ты верна, но окружена злом, я обращалась к самой себе. Я, называвшая тебя своей подругой, предала тебя.

Я любила твоего мужа, Катрин. Мы сдерживались долгие годы, но поддались греху. Хотя Генрих уступил искушению плоти, все его мысли и слова свидетельствовали о том, что к тебе он питал настоящую любовь, несравнимую с его увлечениями. Даже сейчас удивляюсь, почему мы с ним сошлись, почему согрешили. Об этом я больше всего жалею и теперь на пороге кончины прошу у тебя прощения больше, чем у Бога.

Мой Анри, мой единственный сын стал плодом нашего падения. И я рада, что ты его любишь. Только не открывай ему эту горькую правду. Пусть она умрет вместе с нами. Довольно ему и того, что он потеряет меня. Не хочу из могилы причинять ему боль.

Моя любовь к королю не единственное мое прегрешение. Я виновата в том, что хранила эту тайну. Мой сын женится на своей сестре по отцу. Возможно, ты лучше поймешь, почему я защищаю права Генриха как первого принца крови, почему хочу, чтобы он влился в семью своего отца. Бурбон по фамилии и Валуа по крови, он вдвойне достоин трона. Думаю, что твой покойный муж одобрил бы эту мысль.

Прости, дорогая подруга, а если не сможешь, то хотя бы прояви милосердие к моему Анри. Он унаследовал от своего отца честность, нежное сердце и искреннее расположение к тебе.

Ухожу к Богу с молитвами о тебе.

Жанна

Я уронила письмо, закрыла лицо руками и горько, без слез, заплакала. Меня охватила глубокая острая печаль — не из-за предательства, а из-за того, сколько мы трое испытали, мечтая обрести счастье. Какое-то время я сидела, придавленная горем, пока ужасное осознание не сорвало меня с места.

Мне вдруг припомнился серебристый смех герцогини д'Этамп, когда она, почти обнаженная, выбежала на ночную террасу со своим любовником королем Франциском.

«Луиза — красивая девушка, как, по-вашему?»

И ответ Франциска:

«Не раздражай меня, Анна. Не хочу иметь с де Гизами ничего общего. Кузина Генриха Жанна почти достигла брачного возраста. Она принесет с собой корону Наварры».

Если бы я не боролась за себя, если бы ценой крови не купила себе детей, Жанна заняла бы мое место? И ее сын был бы теперь королем?

Комната исчезла. Я стояла босиком на теплой брусчатке двора Лувра и видела в темноте силуэт мужчины, лежавшего ко мне затылком.

«Катрин», — простонал человек. Голова повернулась, и я разглядела черты. Это было длинное, бородатое, красивое лицо, похожее на покойного Генриха — его отца. То самое лицо, которое постоянно являлось мне в ночных кошмарах.