Дьявольская радуга

Слезы застилают мне глаза, а грудь словно сжимают тиски. Больно вспоминать. Я помню в луже мое, исковерканное сквозняковой рябью, дрожащее, тусклое лицо. Помню, как нашел Машу, лежащую без сознания, возле эскалатора. Её лицо и одежда были измазаны грязью, на лбу красовался большой лиловый синяк. Мне и в голову тогда не пришло, как сильно Машенька напоминала другую девочку. Веронику. Если вдуматься, то малышки похожи друг на друга, как капли воды. Различие лишь в том, что Вероника существовала в действительности, тогда как Маша — лишь в моей черно-синем мире.

Я и дочь вырвались из Города и попали… Куда мы попали? Боюсь, не могу объяснить. Возможно, в один из бесовских осколков бывшего «Я» Александра. Или в мысли беса. Не знаю. Мне было все равно. Я радовался, что нашел Машеньку, и собирался жить как настоящий человек. Я, придумав незамысловатую, серую молодость, жаждал раствориться в мнимых воспоминаниях… Счастье не могло продлиться долго. Бесы отняли у меня Машу. Они принялись менять мой облик, гоняя по фантасмогоричным мирам своих искореженных психик.

Я до сих пор не могу понять: за что меня все не любят? За что проклинают и пронзают сердце металлическими прутьями? За что плюют в лицо и пачкают душу? Только сейчас у меня есть возможность проанализировать всё произошедшее. И… И… И я, Господи, взываю к тебе, чтобы ты обратил наконец на меня внимание. Нет сил терпеть. Нет сил сражаться. Я думал, что я сильный. Но это неправда. У меня нет ничего, за что стоило бы цепляться. Будь у меня даже крохотная надежда на твою милость, то я бы, возможно, еще поборолся. Но ты не дал мне знака. И потому я прекращаю свой путь.

Бесы вдоволь поиздевались надо мной, назначив в проводники псевдоубицу моей псевдожены. В пластмассовом, еще никем не обжитом мире я отправился на поиски семьи. Стоит ли рассказывать о том, что пережил? При одном воспоминании об ужасах того мира у меня проходит дрожь между лопаток, а во рту появляется странное ощущение: мерзка острота зубов, отвратительна липкая слюна. Нет-нет-нет. Я больше не хочу вновь почувствовать себя сумасшедшим. И пусть мое существование греховно, а простое, как материнская любовь волчицы к волчонку, желание любоваться красотой бытия задушено злом. Пусть. Я не хочу существовать, Господи. Я хочу жить.