Дьявольская рулетка

Тем не менее она обрадовалась прикосновению Дизеля. Для нее было загадкой, как ему удалось пройти через гостиную так, что она не слышала скрипа половиц.

— Кто это был? — всхлипнула она, и сама не поняла ни единого слова, произнесенного ею.

Вместо ответа он начал мягко массировать ей затылок.

— Пожалуй, я лучше оставлю тебя сейчас одну, — прошептал Дизель, помолчав немного.

— Да, — согласилась она, одновременно схватив его ладонь и прижав снова к своему плечу.

Он остался стоять. И последние строки они прочитали вместе.

Итак, хватит долгих предисловий. Вот наконец моя последняя воля.

Доктор Ян Май, вам я завещаю подтверждение того, что вы сделали для меня все, что было в ваших силах. Благодаря вам я ухожу из этого мира с приятным сознанием того, что я все же не была совершенно бесполезным существом.

Тебе, Китти, я оставляю утешение, что никогда по-настоящему не сердилась на тебя. Никогда нельзя ссориться, и теперь я этого тоже не сделаю. Я люблю тебя, сестренка.

И тебе, мама, я завещаю сознание, что ты вообще никак не виновата в моей смерти. В своей любви ты сделала для меня все. Даже если я отвергла твои врачебные советы, они все же подвигли меня к тому, чтобы пойти на консультацию к доктору Маю. Возможно, я еще позвоню тебе, прежде чем отправлюсь в свое последнее путешествие, чтобы ты слышала, как сильно мне тебя не хватает уже сейчас.

Все же я добавлю в мое завещание тебе еще одно, последнее пожелание: пожалуйста, не ломай больше голову над вопросом «почему».

Почему я такая, какая есть? Почему у меня глиобластома? Почему эта пакость разрушает именно мой мозг? Почему я не вижу другого выхода?

Мама, ты можешь так спрашивать постоянно. Прошу, же делай этого. Это тебя когда-нибудь разрушит. Если ты не покончишь с этим, оно разрушит тебя изнутри. Так же, как и меня.

Люблю тебя бесконечно. До встречи!

Сара Замин,

в здравом уме и твердой памяти.

Они молчали около получаса. А может быть, и больше. Ни один из них не смотрел на часы. Никто не хотел нарушать тишину пустой фразой.

«Если есть что-нибудь, что я могу для тебя сделать, — думала Ира, — это, возможно, самые расхожие и одновременно самые бессмысленные фразы, которые только есть. Их чаще всего произносят в случае смерти, при погребении или после установления диагноза неизлечимой болезни. То есть всегда, когда не остается вообще ничего, что кто-то еще может сделать для другого». Пустые слова выстраивались перед Ирой. «Я всегда с тобой». Она была рада, что Дизель тоже не прибегает к этой сострадательной лжи. Вместо этого он внезапно сменил тему:

— Ира, я видел полные бутылки.

Она шумно высморкалась и скривила уголки красивого рта в деланной улыбке.

— Ты ведь знаешь, что я зависима от этого.

— Но полный холодильник?

— Принеси мне одну.

— Ну конечно, делать мне больше нечего.

— Сам напросился. Я не хотела, чтобы ты приходил. Но раз уж ты здесь, то мог бы по крайней мере оказаться полезным.

Дизель кивнул и зашаркал по направлению к кухне.

— Вылей свое детское шампанское в раковину и прихвати себе что-нибудь более подходящее, — крикнула она вслед ему. — Тогда мы выпьем вместе.

— Ты спокойно можешь в одиночку травить себя этим чертовым зельем, — донеслось из кухни. Дверца холодильника распахнулась, и множество бутылок зазвенели одновременно. — Этот яд еще когда-нибудь сведет тебя в могилу. — Он вернулся из кухни с литровой бутылкой. — Что это, собственно, такое?

Он положил на стол рядом с бутылкой мешочек для хранения продуктов. Ира открыла пробку и сделала первый глоток.

— Это лежало в морозилке. Тебе это еще нужно? — продолжал выспрашивать он.

Она не взглянула на мешочек с семенами.

— Возможно.