Дьявольская рулетка

Ира почувствовала, как чьи-то руки хватают ее, поднимают и, как манекен, сажают на барный табурет. В ее одурманенном мозгу крутились картины окружающей ее обстановки. Когда же они вновь встали на место, человек позади нее исчез, и перед ее глазами появилось знакомое лицо. Сейчас оно красовалось почти на каждой обложке: Мариус Шувалов, по кличке Массажист. Через два дня должен был начаться процесс над ним. Но никто всерьез не ожидал, что его на этот раз осудят. Из-за недостатка доказательств он даже был выпущен под залог. Глава организованной преступности манипулировал свидетелями, подкупал или устранял их.

Его кличка имела буквальный смысл. Для массажа он использовал специальные перчатки, пропитанные фторной кислотой. Это была его особенность. Он массировал кожу своей жертвы, которая была привязана к столу для вскрытия, смертельным фтороводородом так долго, пока ткани и мышцы жертвы не становились обожженными до такой степени, что тот истекал кровью. Чаще его легкие еще раньше слабели от ядовитого газа, который он вдыхал во время своих предсмертных криков.

— Могу ли я что-нибудь предложить? — спросил Шувалов и, как бармен, указал на коллекцию бутылок позади него. — У вас такой вид, словно вам необходимо сделать глоток, фрау Замин.

Он говорил без акцента, на безупречном немецком языке. Шувалов в течение многих лет изучал юриспруденцию и экономику в Лондоне и Тюбингене и благодаря своим способностям закончил учебу с отличием. На предстоящем судебном заседании он, как всегда, собирался защищать себя сам. Что было дополнительным унижением для его противника, Иоганнеса Фауста, который представлял безнадежное обвинение.

— Что за ерунда? — выжала из себя Ира. — Где я?

— В «Преисподней».

— Это я вижу.

— Спасибо за комплимент… — ухмыльнулся Мариус Шувалов, — …но я имею в виду не переносный смысл. Это заведение действительно называется «В Преисподней». Подозреваю, вы лишь изредка посещаете «переулок пьяниц»?

«И в самом деле так низко я еще не пала», — подумала Ира. Из всех мест, где можно было напиться в Берлине, «переулок» был одним из самых убогих. Добрая дюжина забегаловок теснились на задворках торгового комплекса, между Литценбургерштрассе и Кудамм, как коробки из-под обуви, и отличались лишь одним: либо были на грани банкротства, либо уже перешли эту грань.[31]

— Чего вы от меня хотите? — сделала Ира еще одну попытку.

На этот раз, кажется, Шувалов ее понял. Он взял дистанционный пульт и включил запыленный телевизор, который висел позади нее, справа, над скамейкой.

— Об этом меня спрашивал и ваш молодой друг.

Ира обернулась и увидела, что в комнате они не одни. Прямо под экраном сидел мужчина, который, вероятно, и посадил ее на табурет: накачанный лысый тип с треугольным лицом. В человеке рядом с ним, бессильно опустившем голову на стол, она узнала главного редактора радиопрограммы. Человек с треугольным лицом поднял Дизеля за волосы. На поверхность стола по его заплывшим глазам стекала кровь из раны на лбу.

— Чудная вечеринка, да? — слабо улыбнулся он, узнав Иру и лишился чувств.

— Я хочу знать, где находится Леони и жива ли она? — потребовал Шувалов, когда Ира снова обернулась к нему.

— Значит, вы сегодня не единственный.

— То же самое мне сказал ваш друг, и поэтому ему пришлось терпеть ненужную боль. — Шувалов выдохнул в лицо Ире дым своей сигареты. — Я думал, что вы несколько разумнее и оба могли бы немного быстрее заключить сделку.

— Я ничего не знаю. А даже если бы и знала… — Ира кивнула на тонированные коричневатые стекла, сквозь которые случайные прохожие могли легко заглянуть внутрь пивной. — Здесь я ни за что не стану говорить. Не станете же вы меня пытать на глазах у публики.

— Почему бы и нет? — спросил Шувалов, искренне удивившись. — Что такого здесь может случиться? Взгляните сюда. — Он указал на домохозяйку, которая с бренчащей тележкой для продуктов спешила мимо окна. Она явно использовала «переулок» лишь для того, чтобы сократить путь до Курфюрстендамм. — Им ведь совсем не хочется смотреть на людские отбросы, которые напиваются здесь уже с начала дня. А даже если и так… — Он поднес к лицу Иры зеркало, рекламный подарок местной пивоварни. — Что они увидят, если рискнут заглянуть?

— Разбитую алкоголичку, — признала Ира.

— Совершенно верно. В этом окружении вы совершенно не выделяетесь. Можете кричать, истекать кровью, биться о стойку. Чем более шумно вы станете себя здесь вести, тем быстрее будут спешить мимо обыватели. Поэтому я так охотно делаю свои дела на людях, дорогая фрау Замин. Ведь заметьте себе: ничего нет анонимнее публичности.

За время своих переговоров Ира повидала немало психопатов. И ей не требовался детектор лжи, чтобы понять, что Шувалов совершенно безумен и говорит правду.

— Ну что ж, тогда начинайте. Емкости с кислотой уже стоят наготове под стойкой?