Дьявольская сила

Какое-то мгновение я не мог даже рта раскрыть.

– Черт побери, – услышал я опять тот же голос. – Надеюсь, его не зацепило.

– Здесь я, – наконец-то выдавил я из себя. – Тут я, тут.

21

Через несколько минут я, еще не придя в себя от пережитого, ехал на заднем сиденье в пуленепробиваемом белом автомобиле.

Впереди, между мною и водителем, в отдельной кабинке, отгороженной от меня толстым стеклом, сидел Чарльз Росси. В салоне автомобиля были установлены всякие электронные приспособления, столь необходимые пассажиру в пути: встроенный небольшой телевизор, кофемолка-кофеварка, даже факсовый аппарат.

– Я рад, что с вами все в порядке, – раздался металлический голос Росси, усиленный двусторонним электронным переговорным устройством. Разделявшее нас стекло оказалось звуконепроницаемым. – Нам нужно всерьез поговорить.

– Что, черт бы вас побрал, все это значит?

– Мистер Эллисон, – сказал Росси таким тоном, будто все ему уже надоело. – Ваша жизнь в опасности. И это совсем не игрушки.

Странно как-то, но страха я не ощутил. Может, еще не отошел от всего того, что только что произошло? Скажем, от шока из-за внезапного исчезновения Молли? Наоборот, я чувствовал какое-то слабое, отдаленное раздражение, уверенность, что все складывается не так, как должно… И при этом не испытывал, как ни странно, никакого гнева.

– Ну а где же Молли? – тупо поинтересовался я.

– Ей ничто не угрожает. Знайте это, – ответил с натужным вздохом по переговорнику Росси.

– Она у вас? – спросил я.

– Да, – подтвердил будто издалека Росси, – она у нас.

– Что вы с ней сделали?

– Вы ее скоро увидите, – пообещал Росси, – и поймете, что мы сделали это ради ее же безопасности. Уверяю вас.

Говорил он многообещающе, спокойно и рассудительно.

– Вы ее увидите довольно скоро. Мы ее охраняем. Вы сможете пообщаться с ней несколько часов – и все поймете.

– Ну ладно, а кто же хотел убить меня?

– Мы не знаем.

– Вы много чего не знаете, не так ли?

– Был ли это кто-то из наших или еще откуда-то, сказать об этом пока не можем.

Кто-то из наших. Из ЦРУ, что ли? А «еще откуда-то» – это из других спецслужб? В таком случае, что им известно обо мне?

Я потянулся к дверной ручке и попытался открыть дверь, но она оказалась запертой.

– И не пытайтесь, – сказал Росси. – Пожалуйста. Вы представляете слишком большую ценность для нас. Я вовсе не хочу, чтобы вас даже ранили.

Машина ехала и ехала, куда – я не знал, не соображал даже. Только теперь я стал приходить в себя.

– Меня все же зацепило, – сообщил я.

– Гм-м. Вы вроде в порядке, Бен?

– Нет, меня долбануло.

Почувствовав боль в ляжке, я расстегнул ремень и, запустив руку под трусы, вытащил из ноги иглу – маленькую черную стрелку, вокруг которой уже начала воспаляться кожа.

– Что это вы сделали? – спросил я.

– Что сделали? – не понял Росси.

Теперь я узнал, где мы ехали – по шоссе Сторроу-драйв в ряду для езды без ограничения скорости.

Они всадили мне кетамин, подумал я.

Опять послышался в динамике металлический голос Росси:

– Ну-у?

Мне нужно говорить вслух и в то же время держать свои мысли при себе.

Вкололи ли мне раствор бензодиазерина? Нет, должно быть. Похоже, что это раствор кетамин гидрохлорида, или «особый К», как его называют в быту, – сыворотка для обездвиживания животных.

В ЦРУ изредка прибегают к впрыскиванию кетамина нежелательным субъектам. Он создает так называемое «диссоциированное обезболивание», обычно проявляющееся в том, что субъект перестает воспринимать окружающую среду, к примеру, может не чувствовать боли: он как бы отрывается от реальной действительности. Или же при впрыскивании нужной дозы он может сознавать, что ему угрожает опасность, но быть при этом поразительно беспечным, на все соглашаться, хотя и будет понимать, что соглашаться ни в коем случае нельзя.

Если нужно заставить кого-то делать такое, чего он никак в обычном состоянии делать не будет, лучшего наркотика, чем кетамин, не придумать.

Я оглянулся окрест и, заметив, что приближаемся к аэропорту, как-то тупо подумал: что это они собираются делать со мной? По крайней мере, неплохо, что еще соображать мог. Да и вообще, все не так уж плохо. Опять в душе наступило какое-то раздвоение.

Одна моя часть, слабенькая и далекая, тихонько просила распахнуть дверь автомашины, выпрыгнуть и бежать, бежать… А другая – более сильная и близкая – громким голосом настоятельно убеждала, что все, дескать, идет нормально, волноваться незачем. Меня просто испытывают своеобразным путем, а испытание проводит Чарльз Росси – вот и весь сказ.

У меня они выведать ничего не смогут, ничего стоящего. Ну а если бы они намеревались меня прикончить, то уж давно бы кокнули.

Но рассуждать подобным образом об опасности – по меньшей мере глупо. Какая-то параноидальная мнительность, совершенно ненужная.

Все идет нормально, своим чередом.

Мне слышен спокойный голос Росси, находящегося от меня на расстоянии сотен миль: