Дьявольская сила

Да, вот он, наблюдавший за мной «топтун».

По переулку двигалась целая гора мышц, растопырив руки для сохранения равновесия. Да, я видел этого массивного мужчину там, на площади, справа от себя, но он выглядел, как настоящий итальянец – так искусно маскировался под него, – с непривычки я его не смог отличить. Но вот он прошел прямо напротив меня, прошел медленно, и я увидел, как он вонзился взглядом в дверь, за которой я прятался, стоя на коленках, и услышал его мысли: «Побежал туда…»

Заметил ли он меня?

Смотрел он прямо, а не вниз.

Нащупав холодную сталь пистолета во внутреннем кармане пиджака, я потихоньку вытащил его, затем снял с предохранителя и положил палец на спусковой крючок.

Человек двинулся дальше по переулку, внимательно вглядываясь в двери подъездов по обе стороны. Я высунулся из двери и наблюдал за ним, пока он не дошел до конца переулка, а там, постояв секунду-другую, завернул за угол направо.

Я откинулся назад и облегченно глубоко вздохнул, затем на минутку прикрыл глаза и, высунувшись вперед, опять оглядел переулок. «Топтуна» не было. До поры до времени я оторвался от него.

Через несколько невыносимо медленно тянущихся минут я поднялся, вышел из подъезда и зашагал по переулку туда же, где исчез «топтун», и по запутанному лабиринту тускло освещенных боковых улиц направился к дому кардиолога.

* * *

Ровно в восемь вечера доктор Альдо Паскуалуччи открыл дверь в свой кабинет и, слегка склонив голову, поздоровался со мной за руку. Он оказался очень маленьким, круглым, но не толстым человечком, одетым в удобный коричневый твидовый костюм, под которым виднелся свитер из верблюжьей шерсти. Лицо у него было доброе. Волосы черные, слегка тронутые сединой, аккуратно причесанные. В левой руке он держал пеньковую трубку, воздух кругом благоухал приятным табачным дымом.

– Входите, пожалуйста, мистер Мейсон, – пригласил он.

Говорил он по-английски совсем без итальянского акцента, как истый англичанин, да еще выпускник Кембриджа. Жестом руки, в которой была зажата трубка, он пригласил меня войти.

– Благодарю вас за то, что согласились принять меня в столь неудобный час, – сказал я.

Он наклонил голову – не понять, то ли в знак одобрения, то ли неудовольствия – и произнес, улыбаясь:

– Рад познакомиться. Премного наслышан о вас.

– И я рад. Но прежде должен спросить…

Я сделал паузу и сосредоточился… никаких мыслей расслышать не удалось.

– Да? Пожалуйста, присядьте сюда и снимите рубашку.

Я сел на покрытый бумажной простыней стол для обследований, снял пиджак и рубашку и сказал:

– Мне нужна твердая гарантия, что целиком могу положиться на ваше благоразумие.

Он взял лежащий на столе манжет для измерения кровяного давления, обмотал мне руку и, соединив концы манжета вместе, ответил:

– Все мои пациенты могут рассчитывать на полную конфиденциальность. По-другому я не работаю.

Тогда я задал вопрос понастойчивее, нарочно стремясь вывести его из равновесия и вызвать раздражение:

– Но можете ли вы гарантировать?

И не успел Паскуалуччи рта открыть, накачивая в этот момент манжету, отчего она неприятно сжала мне руку повыше локтя, как я услышал его мысль: «…Индюк напыщенный… нахал…»

Он стоял очень близко от меня, я даже чувствовал его дыхание, пропахшее табаком, ощущал в нем раздражение и понял, что могу читать его мысли по-итальянски.

Паскуалуччи был двуязычным, меня предупредили об этом заранее: хотя родился он в Италии, воспитывался же в Англии, в Нортумбрии, а учился в Кембридже и Оксфорде.

Ну и что все это значило? Что из того, что он двуязычен? Может, он говорит по-английски, а думает в это время по-итальянски, как сейчас, во время работы.

Сухим тоном, почти официально, он сказал:

– Мистер Мейсон, как вам хорошо известно, я лечу некоторых очень высокопоставленных и избегающих широкой огласки людей. Их имена я никому не называю. Если вы не удовлетворены моими заверениями, можете уйти от меня в любое время.

Он продолжал накачивать манжет до тех пор, пока рука у меня не задеревенела. Я даже заподозрил, что он нарочно так сделал. Но вот, высказав свое мнение, он нажал на клапан, и воздух с шипением стал выходить из манжета.

– Не раньше, чем мы достигнем взаимопонимания, – парировал я.

– Прекрасно. Так вот, доктор Корсини сказал, что у вас время от времени случаются приступы, отчего начинает заметно учащенно биться сердце.

– Да, так оно и есть.

– Мне нужна полная картина вашего заболевания. Для этого следует пройти либо обследование на аппарате Холтера, либо провести тест с помощью таллия, это мы потом посмотрим. Но прежде всего скажите мне сами, что заставило вас прийти ко мне?

Я повернулся к нему и, посмотрев прямо в лицо, сказал:

– Доктор Паскуалуччи, из некоторых источников мне стало известно, что вы лечили и Владимира Орлова, гражданина бывшего Советского Союза. Вот это-то в первую очередь и интересует меня.

Он смутился и быстро залопотал несвязно:

– Я говорил… как я сказал… можете подыскать себе другого кардиолога. Могу даже порекомендовать какого…